— Кто этот клеврет? Или там их целая кучка на сестренкин выбор?
— Сеньор д’Альбре.
Вот и пришли. К еще одной знакомой по учебникам фамилии.
— Почему именно он?
— У него большие земли по оба берега Гаронны. И он гаск. Луи считает, что он легко найдет общий язык с твоими рикос омбрес.
— А что со мной он планировал сделать? — задал я давно мучивший меня вопрос.
Уже в дверях обеденного зала тетя сказала.
— Всего лишь постричь в монахи Бенедектинского братства. А там бы на апанаж не задержалось бы и богатое епископство. Пауку не нужна твоя смерть. Ему нужно только устранить тебя из игры с политической доски на юге.
Ага… Так вот откуда нарисовался свинцовый шар — оружие не проливающее крови.
Хотел еще задать пару вопросов, но тетя уже переменила неприятную тему.
— Хорошо, что у нас во дворце коридоры такие длинные. За столом нам не удалось бы поговорить. В смысле о серьезных вещах.
Обед входил в заключительную фазу, к десерту, когда в зал буквально ворвался, потрясая в каждой руке красивой пестрой тушкой — с синими крыльями и бледно красным хвостом, сам бретонский герцог. Тезка мой, тоже Франциск, только его порядковый номер — два. Мужчина в самом расцвете сил. Лет сорока пяти. Стройный. Бритый. С живыми голубыми глазами, цепко ухватившими диспозицию обеденного стола. В остальном, говоря языком протокола: «без особых примет».
Ворвался он в обеденную залу и закричал.
— Дорогая, смотри, каких я тебе красивых петушков настрелял тупой стрелой. Еще пару-тройку этаких птичек и у всех твоих пажей будут такие броские султаны, каких ни у кого нет. И не будет. Так как эту привилегию я жалую только тебе.
И герцог поклонился герцогине, смешно расставив в стороны руки с фазанами.
Поднявшись с поклона, он как бы только сейчас заметил всех нас за столом. Актер, епрыть. Роль: «Веселый небожитель, случайно заметивший мурашей».
— О-о-о-о… Так у нас гости… Как хорошо и неожиданно, а то нам с Орлеаном уже скучно. Охота порядком поднадоела, а новых развлечений не предвидится. Представь меня поскорее, дорогая.
— Дядя, если вам скучно, то я могу послать за моим шутом, — выпалил я, не вставая с места, так как меня очень раздражала это монаршая клоунада.
— А-а-а-а… Наваррский племянничек. Мое почтение, — герцог сделал какое-то па с расходящимися руками, не выпуская из них фазанов.
Непонятно, но здорово. И неожиданно красиво. Предтеча Марлезонского балета, епрыть.
— Шут — это хорошо, — продолжил спич мой бретонский дядюшка. — Но насколько мне сообщали, то в гости к руа франков ты приехал без шута.
— Я его нанял по дороге оттуда, дядя. Прямо на реке.