— Я тоже буду рад, дорогой кузен, особенно, если ты в меня не будешь кидаться свинцовыми шарами, — ответил я ему.
— Это когда я в тебя ими кидал? — слегка по-детски обиделся Луи.
— В Плесси-ле-Туре, — ответил я ехидно и с наглой мордой.
— Неправда ваша. Не было меня там. Я был в Амбуазе, — ну, прям уличный хулиган, пойманный за руку, а не герцог. — В Плесси я попал, когда ты уже оттуда сбежал и, крупно поругавшись с Пауком, я последовал за тобой. Вы только представьте себе, мессиры, этот старый пердун — Паук, желает, чтобы его уродка Жанна от меня понесла. И повелевает мне один раз в месяц устраивать свидание с собственной женой в постели.
— Это к делу не относится, — перебил я его. — Хочешь, дери свою Жанну — она твоя жена, в конце концов. Не хочешь — не трогай. Ты лучше скажи: что там с моими людьми? Теми, что прикрывали мой отход?
— А что с ними станется, — с ленцой поведал Орлеан. — Те кто мертв, того отпели и похоронили с дворянскими почестями — все же погибли в бою. А те, кто жив — сидят в башне.
— Кто погиб?
— Насколько мне сказали, то с твоей стороны только твой казначей отдал Богу душу, перед тем заколов двоих и еще троих серьезно ранив. Остальные твои вассалы в разной степени порезанности, но живы все. А вот милый дядюшка недосчитался восьмерых своих любимых гвардейцев из скоттов. И был очень зол.
Вошли слуги в ливреях бретонского дома и быстро накрыли поляну на столе у окна. Ничего особенного — холодный стол, хлеб и вино.
Вставили по факелу в напольные треножники, на стол — пятирогий подсвечник, запалили светильники и так же молчаливо удалились, как и вошли. Просто тени, а не люди.
Орлеан наконец-то слез с кровати и, волоча за собой трехногий табурет, подсел к столу, где мы с бретонским герцогом оккупировали оба стула. Больше не было.
Его собака так и осталась валяться на кровати.
— Ухаживайте за собой сами, — напутствовал нас Франциск II Бретонский. — Я специально отпустил всех слуг, чтобы никто нас не подслушал.
И сам налил себе сидра в оловянный кубок, показывая пример.
— Вы тут пока покукуйте на пару, а я поем, — сказал Луи, потирая руки, как муха перед обедом. — Если бы не твои византийские хитрости, Бретань, то мы давно бы уже наелись всяких вкусностей за столом у дюшесы. И обязательно чего-нибудь горячего. А не давиться этой походной сухомяткой, которая уже на охоте надоела.
— Скажи еще, что твой знаменитый повар напрасно тут у меня простаивает, — хмыкнул Франциск набитым ветчиной ртом.
На что д’Орлеан только безнадежно махнул рукой. Сказать что-либо с плотно набитым ртом он был не в состоянии.