Перед тем, как выйти на улицу, я вдруг услышал голос Чиро, звавший меня. Это было ощущение действительности, такое же, как от того смеха, от того смеха, от того шума. Я повернул назад, в одну минуту взбежал по лестнице с необъяснимой легкостью.
— Так скоро? — воскликнула Джиневра, видя, что я вернулся.
Я не мог говорить, потому что сильно задыхался. Наконец пробормотал с отчаяньем:
— Не могу… Мне нужно туда… Я не совсем здоров.
И я побежал к своему сыну.
— Ты меня звал? — быстро спросил я, открывая дверь.
Он сидел на постели и, казалось, прислушивался.
Он ответил мне:
— Нет, я тебя не звал.
Но мне кажется, что он сказал неправду.
— Может быть, ты звал меня во сне? Ты не спал перед этим?
— Нет, я не спал.
Он смотрел на меня с беспокойством, с подозрением.
— А что с тобой? — спросил он. — Почему ты запыхался? Что ты делал?
— Тише, успокойся, Чиро, — умолял я, избегая ответа и лаская его. — Я ведь здесь, с тобой, я больше не уйду. Спи, теперь, спи!
Он со вздохом опустился на подушки. Затем, чтобы сделать мне удовольствие, он закрыл глаза и притворился спящим. Но спустя несколько минут он снова открыл их, посмотрел на меня широко раскрытыми глазами и с необъяснимым ударением в голосе произнес:
— Все еще не ушел.
С той ночи меня не покидало трагическое предчувствие. Это был какой-то неопределенный ужас, в высшей степени таинственный, ощущавшийся где-то в самой глубине моего существа, куда не мог проникнуть луч сознания. Среди всех провалов, какие я чувствовал в себе, этот оставался самым непроницаемым и самым грозным из всех. Беспрестанно присматривался я к нему, так сказать приникал к нему лицом. С трепетной боязнью надеялся, что внезапный луч осветит мне его внутреннюю сторону. Сколько раз мне казалось, что это неведомое мало-помалу поднимается и приближается к границе сознания, почти касается ее, достигает ее уровня, потом внезапно срывается в глубину, тяжело падает во мрак, оставляя во мне своеобразную, неизведанную раньше тревогу. Понимаете вы меня? Представьте себе, синьор, для того чтобы понять меня, представьте себе, что вы стоите на краю колодца, глубину которого вы не можете измерить. Этот колодец освещен до известного уровня дневным светом, но вы знаете, что ниже в темноте таится какое-то неведомое, страшное существо. Вы его не видите, но вы чувствуете его смутные движения. И мало-помалу оно поднимается, достигает до границы полумрака, где вы еще не в состоянии его различить. Еще немного, еще немного, и вы его увидите. Но оно останавливается, опускается вниз, исчезает, оставляет вас в тоскливом, разочарованном, испуганном состоянии…