И все же, даже подражая, Д’Аннунцио остается самим собой, и в новеллах постоянно чувствуется его неповторимое творческое «я». Ярко выраженное лирическое начало постоянно выдает присутствие автора и вступает в противоречие с объективностью беспристрастного натуралиста. Персонажи Д’Аннунцио, эти простые люди, вскормленные той же почвой, что и сам писатель, дышащие тем же воздухом и созерцающие то же море, не несут на себе бремени судьбы и не ощущают неизбывного трагизма бытия, как это свойственно многим персонажам Верги. Их любовь, их жизнь — это часть окружающей природы, их сердца бьются в унисон с природными ритмами, и радостное ощущение полноты жизни, отмеченное нами в стихах Д’Аннунцио, становится определяющим и в новеллах. В этом смысле показателен рассказ «Девственная земля», давший название сборнику. В нем практически нет фабулы: просто влюбленные пастух и пастушка дают волю своей страсти «под палящими лучами июльского солнца». Весь рассказ построен на описании цветов, звуков, запахов, вторящих ощущениям юноши, предвкушающего свидание. Правда, таких безмятежных картин естественного человеческого счастья в первом сборнике немного, а в последующих — и того меньше. Чаще животная страсть влечет за собой преступление и смерть. Но вся образность Д’Аннунцио и в этих случаях строится на сравнениях с природными явлениями и игре эмпирических ощущений. Часто это помогает лишний раз подчеркнуть звериную сущность человеческой натуры. И здесь сказывается еще одна особенность веризма Д’Аннунцио: в отличие от Верги и французов, он практически полностью игнорирует социальные и психологические составляющие поведения человека, сводя его животную сущность к одной лишь похоти. Самый яркий в этом отношении рассказ из первого сборника — «Люди-звери», где героиня отдается свекру «в слепых приступах вожделения», между тем как муж умирает от тифа и по дому ходит маленькая, ничего не понимающая дочка.
В более поздних рассказах тема всепоглощающей страсти получает дальнейшее развитие, обрастает целым рядом характерных нюансов и литературных ассоциаций. Однако не во всех новеллах страсть занимает центральное место. Иногда в сюжете есть лишь воспоминание о былой любви, как в истории о Чинчиннато, удивительно трогательном рассказе о безумном старике, или в новелле «Возвращение Турленданы» (кстати, сюжетно перекликающейся с новеллой Мопассана «Возвращение»). А порой автора занимают совсем другие темы, в частности всякого рода патологии, уродство и болезнь («Ладзаро», «Квашня», «Орсола»), или безудержный фанатизм, сопровождаемый массовой жестокостью и жаждой крови («Святой Пантелеймон», «Герой»), И всегда отличительной чертой новеллистики Д’Аннунцио остаются красочность, эмоциональная насыщенность описаний, импрессионистическая чуткость в воспроизведении природы, вещного мира, быта, нравов и страстей человеческих. Довольно частые заимствования образов и сюжетов носят у него чисто поверхностный характер: его не интересует ни моральная, ни социальная подоплека событий, он никогда не идет вглубь, его сила — в мастерском, удивительно тонком художественном воплощении чувственно воспринимаемой реальности.