Письмо от Вари пришло радостное. В Оренбурге жило много наших односельчан. Сестра устроилась работать на кожевенном заводе и звала нас переехать в Оренбург. И хотя была уже зима, мать решила ехать всей семьей. Я и брат уволились с работы. Свои пожитки упаковали в узлы, купили железнодорожные билеты и выехали.
Пересадку мы делали почему-то в Самаре. Наконец прибыли в заманчивый Оренбург. Но в многообещающем городе нас встретила неприятность. Нам, как самовольно переехавшим, отказали в праве жить в беженских бараках. Мы оказались на улице. Обратились в «Пленбеж». Там объяснили, что переезд беженцев запрещен. Нам посоветовали снять частную квартиру и жить как придется.
Для размещения беженцев в 1914—1915 годах в Оренбурге построили барачный городок. Врытые в землю бараки внутри имели вид старых военных казарм. Барак был метров сорок в длину и пятнадцать в ширину. В каждом два яруса нар, печное отопление. Ночью освещались керосиновыми фонарями «летучая мышь».
Беженцы жили на нарах. Семьи отгораживались друг от друга старыми одеялами и другой ветошью. В одном бараке помещали до шестидесяти семейств, т. е. не менее двухсот человек. В каждом из них назначался староста, который следил за порядком, чистотой, отоплением и освещением.
В бараке постоянно слышались шум, плач детей, беспрерывное хлопанье дверями. Но мне казалось, что жизнь в бараках — это рай.
Всего было сорок бараков. Их выделили семьям с учетом национальности беженцев. Белорусов поместили в одни бараки, русских, поляков, немцев — в другие. Каждой нации — свои бараки.
В городке были свой медицинский пункт, школа, церковь, полицейский участок, прачечные и что главное — кухни, в которых ежедневно бесплатно выдавали по два фунта хлеба на человека, немного сахару и горячую пищу в обед. Кое-как жить можно.
И во всем этом нам отказали. Узлы с вещами отдали на хранение знакомым в бараках, но самим жить было негде. Ютились по разным баракам среди односельчан по одному человеку. Снять частную квартиру не могли, у нас для этого не было средств. Мать неделями ходила от одного начальника к другому, но все напрасно. Она опять надела суму и пошла собирать куски.
Кто-то подсказал, что разрешение поместиться в бараках на правах беженцев может дать только губернатор. Мать надела свои лучшие самотканые наряды, обула кожаные лапти и белые портянки, взяла с собой двух младших сыновей и пошла в Караван-Сарай, где размещалась канцелярия губернатора. В Караван-Сарай она прошла, но в здание канцелярии ее не пропустили. Хождение на прием к губернатору затянулось более чем на неделю. Но вот однажды кто-то пропустил ее и провел в большой, богато обставленный зал.