Мы засмеялись, втроем взялись за руки и пошли в дом. Там на крыльцо высыпали гости и стали кричать:
— Же-ня! Же-ня! С днем рож-де-нья! Же-ня! Же-ня! Угощенья!
Дирижировала Антонина Филипповна. Я старалась не замечать, какими глазами она смотрит на меня, чтобы лишний раз не расстраиваться. Но когда все-таки я взглянула, мне показалось, что она вполне всем довольна.
Это был замечательный, веселый, не очень громкий праздник. Может, потому что Женю действительно все любили. И он, уж наверняка, позвал только тех людей, кого любил и хорошо знал. Вот разве что мы с Варькой…
Стало темнеть, и гости разбрелись по нескольким большим комнатам первого этажа. Женя включил музыку, вскоре подошел ко мне и взял за руку:
— Не составишь мне компанию?
Я почувствовала на себе сразу несколько заинтересованных взглядов.
— В чем?
— Хочу потанцевать… Я могу, конечно, и один…
Мы станцевали один танец, другой, я краем глаза наблюдала за Варей, листавшей журналы. Потом увидела, как она куда-то отправилась, и потеряла ее из виду.
Женька обнимал меня, танцуя, и все уводил от яркого света в разные уголки. Пока я не спросила:
— Ну а как быть с тем, что мы вместе так ловко скрывали в «Мужском размере»?
Женька несколько напряженно засмеялся, но руку с моей шеи не снял, продолжая кружить меня в замысловатом танце.
— Предложи им так переименовать журнал, смешно… — Он вздохнул. — А может быть, это мой удачно найденный имидж? Представляешь, от какой головной боли я избавлен. Иначе бы толпы поклонниц осаждали, прохода не давали. И так-то, бывает, домой никак не уйти после спектакля.
Я попыталась посмотреть ему в глаза, но он их полуприкрыл, прижимаясь ко мне щекой.
— Но какой ценой, если это правда…
— Ценой двух-трех бедных мальчиков, которые клянутся мне в любви.
— Тебе действительно их жалко?
— А тебе, Ленусь?
— Мне — да… — Я не обнимала его в ответ, но и не пыталась отстраниться. — Может, им моя жалость и неприятна была бы. Но я понимаю это как несчастье…
— Как уродство? — подхватил Женя сразу же.
— Как несчастье, — повторила я, — с которым можно жить. Ведь слепые играют на музыкальных инструментах, поют лучше зрячих, а у глухонемых даже есть театр.
— А карлики женятся на карликах и у них не рождаются дети, так?
— Женя… Так как оно по правде? Ты — какой?
— А как тебе хочется? — Он сильнее сжал мне плечо, и я ощутила, как его вторая рука еле-еле заметно гладит мое бедро, неосмотрительно обтянутое тончайшим шелковым платьем.
Мне хотелось быть красивой в этот вечер. Я не ожидала мужского внимания. Я вообще не ожидала никакого внимания, просто лучший способ преодолевать, хотя бы на пару часов, внезапно накатывающие горечь и отчаяние — это одеться, накраситься и увидеть себя в зеркале не несчастной и брошенной (пусть даже старым сатиром — все равно — брошенной!), а красивой, еще не старой женщиной.