Куда улетают ангелы (Терентьева) - страница 71

— Больно?

— Да.

— А пройдет время — и вы снова станете его ждать и наряжаться к его приходу?

Я представила себя, наряжающуюся к приходу Виноградова, — короткая юбка, тонкие колготки, высокие каблучки, освежающая экспресс-маска, лучшие духи, блестящая помада, судорожное перекалывание развалившейся прически… Крик на Варьку: «Быстрее, и не вздумай опять говорить ему гадости, как в прошлый раз…» Дура убогая, жалкая, ничтожная, зависимая… Зависимость — как болезнь…

— Станете? — повторила Ольга.

Я попробовала улыбнуться:

— Вряд ли.

— Говорите — не муж… У вас общий ребенок?

Я кивнула.

— Мучает… Расстаетесь, встречаетесь… Это может долго протянуться.

— Четырнадцать лет. Мы сейчас расстались.

— Расставайся, Лена, правда, расставайся. Хочешь, на «ты»?

— Я вообще-то не умею так быстро. Ну, давайте, давай…

— Я знаю таких мужчин. Женщина, к которой он пришел сегодня — это та женщина, от которой он уйдет завтра. В борьбе за такого победителей нет.

— А последняя лавочка с путевкой в вечность? Ведь с кем-то когда-то он сядет на эту лавочку, возьмется за руку…

— Тебе охота об этом сейчас думать? Да и не доживет он до этой лавочки, вот помяни мое слово. Либо будет такой развалиной, что сидеть с ним там никто не захочет, шланги придерживать, памперсы менять…

— Он любит поесть и выпить, но очень следит за своим здоровьем.

— Это как?

— Пьет натуральные соки, ходит на фитнес, в сауну, в бассейне плавает регулярно. Хорошо питается.

Ольга хмыкнула.

— Понятно. И что, помогает?

— Ну да. Он вообще очень здоровый. Из болезней у него только храп.

Ольга засмеялась:

— Очень романтичный любовник.

— И расстройство желудка…

— От обжорства, что ли?

Я кивнула, злясь на себя за то, что первой встречной выдаю интимные секреты Виноградова, и еще больше злясь за первое. Ну сколько можно — беречь, щадить, трепетать…

— Понятно… Значит, ни в чем себе не отказывает, но пытается всеми силами противостоять тому, что съел, выпил и поимел. Да?

— Да. И обычно хорошо себя чувствует. В отличие от меня…

Не знаю, почему я это сказала. Наверно, потому что мне опять стало горячо в голове и душно.

— Тебе плохо? — голос Ольги звучал словно издалека.

— У меня в сумке нашатырь…

Она съехала на обочину, открыла окна.

— Да мне самой от этого фильтрованного неживого воздуха часто дурно становится… А ты… не беременная?

— Нет. Точно. Очень хотела, но не получилось.

— Хорошо, не расстраивайся, значит, это от нервов. — Ольга поднесла мне к лицу ватку, смоченную в нашатыре, и слегка протерла виски. — Лучше?

Сожженную от бесконечного прикладывания ваток с нашатырем кожу на висках тут же запекло.