Отец давно вынашивал мысль отдать ее хоть в чьи-нибудь руки. А тут такой случай, нашелся желающий на их земли! Небывалая удача! И опять она не выдержала, возмутившись, пыталась уйти.
У Марианны перед внутренним взором стояли глаза Алекса, когда он подошел и смотрел ей глаза-в-глаза. Близко-близко! Внутри у Марианны все сжалось. Она вдруг поймала себя на мысли, что если бы он начал ее раздевать, она стала бы помогать ему срывать с себя одежду! Такого с ней не было никогда! Он что-то сказал. Марианна даже не поняла что, но усвоила, он обещал не касаться её как мужчина. И она сразу и окончательно поверила, что так и будет! Если она попросит его не попадаться ей на глаза, она его никогда не увидит!
И вот Марианна сидела и не понимала себя. Этот наглый, самодовольный, уверенный парень выбил ее из скорлупки, в которую она спряталась от внешнего мира. Что ей делать? Как поступить? Кто он — опасный зверь или прекрасный принц из снов?
В дверь постучали, и вошла мама-Варя, ее кормилица.
— Детка, я тебе кушать принесла. Что же ты тут сидишь? Ох, да что же ты плачешь? — запричитала кормилица, поставила поднос на столик и подсела к Марианне, — дитятко, да что же ты плачешь-то? Кто тебя так обидел? Опять этот старый пьяница ругал тебя за свои ошибки?
Марианна почувствовала себя маленькой девочкой, уткнулась в грудь кормилицы и разревелась в голос. Женщина гладила ее по голове, говорила успокаивающие слова. Понемногу Марианну отпустило:
— Нянька, а гости уехали или у нас остаются?
— Остаются. Поели и пошли в другое крыло на ночлег устраиваться. Хорошие люди, или нелюди. Не знаю, как и назвать. А уж господин Алекс, красавиц мужчина.
— Мам Варь, ну ты что, не знаешь, что мы… повздорили, — повинилась Марианна, — он тоже хорош, обозвал меня замарашкой! Хам! И отец тоже хорош… Аж трясется, когда за деньги разговор ведет. Почему я отцу в тягость? Почему он хочет отделаться от меня?
— Эх, дитятко. Не поняла ты главного. За своих Алекс горой стоит! Лизка вон, в нем души не чает. А отец… что отец? Единый ему судья. Он хочет, как лучше. Стар он уже…
— Он всегда больше любил брата, вон и Лизавету больше меня любит! — с горечью проговорила Марианна о наболевшем.
— Не суди мертвых, дитятко. Грех это. А внуков завсегда больше любят. Ты кушай, я вон супчика принесла, и картошечка тушеная, и салатик заморский, — причитала нянька, пододвигая к Марианне еду. Все так пахло, что девушка не выдержала и начала есть.
— Вкусно-то как, — проговорила она с полным ртом, — мам Варь, ты кудесница!
— Кушай, солнышко, кушай. Лица вон, на тебе нет. Исхудала вся. Ох, горюшко мое.