Terror на латинском языке означает страх. Это политика систематического устрашения противников вплоть до их физического уничтожения. Таким был «белый террор» после реставрации Бурбонов во Франции. Неслыханной лютостью отличался террор Тьера против Парижской Коммуны в 1870 году. Кроме массового террора практиковался индивидуальный террор против отдельных представителей власти, против глав государств. Основным средством борьбы с действующей самодержавной монархией эсеры стали считать индивидуальный террор. Они даже не могли предполагать, что их политические убийства проложат дорогу колоссальному террору победивших империю большевиков-ленинцев против всех и вся во время Гражданской войны 1918–1921 годов, который будет копироваться с террора времен Робеспьера.
Партия социалистов-революционеров связала террор с массовым революционным движением, но не хотела повторить судьбы «Народной воли». Они решили сделать свой террор совершенно автономным и самостоятельным, чтобы защитить его от провалов. Центральный комитет партии определял только объекты покушения и выделял на него деньги. Всем остальным занимался Григорий Гершуни, который создал боевую группу, которая совсем скоро была названа Боевой организацией партии эсеров. Гершуни был убежденным террористом, умным и хитрым, с железной волей и удивительной способностью воздействовать на окружающих. Его почти гипнотический взгляд и убедительная речь привлекали к нему людей, становившихся его горячими сторонниками, подчинявшимися ему всецело и беспрекословно. Зубатов довольно быстро определил, что созданная партия эсеров, которую он надеялся убить одним ударом, может и сама убить самодержавие. За голову Гершуни была назначена большая денежная награда. Л. Меньщиков, полуохранник и полуреволюционер, служивший под началом Зубатова и в Московском охранном отделении и в Особом отделе Департамента полиции, писал о Гершуни: «Имя этого революционера общеизвестно. Его похороны в Париже собрали десятки тысяч интернационалистов. Правительство начало сводить с ним счеты давно. В конце девяностых годов он находился в руках Зубатова, который тогда уже знал ему цену. Арестованный в Минске, Гершуни был доставлен в Москву «для увещеваний». Целыми днями длились споры двух прирожденных конспираторов. Сколько казенного чая было выпито! В конце концов Зубатов, с присущей ему самоуверенностью вообразил, что он сумел убедить Гершуни в необходимости оставить революционную деятельность и отпустил его на свободу. Гершуни немедленно перешел на нелегальное положение. Вскоре последовали убийства министра внутренних дел Сипягина и губернатора Богдановича, приказавшего стрелять в бастовавших рабочих. Никто из опытных охранников не сомневался, что это дело рук Гершуни, но последний умел носить «шапку-невидимку». Полиция сбивалась с ног, разыскивая его, она им бредила».