Степана Балмашева повесили 3 мая 1902 года на рассвете во внутреннем дворе Шлиссельбургской крепости и в обществе тут же узнали обо всех подробностях первого политического убийства партии социалистов-революционеров и о том, что член Боевой Организации до самого мучительного конца держался спокойно и мужественно.
Убийство столпа самодержавия вызвало колоссальный резонанс в империи и вызвало одобрение или сочувствие даже у левых кругов либеральной буржуазии. Идеи террора стали распространяться среди революционно настроенной интеллигенции, и в партию эсеров вступили еще около тысячи человек. Общество заволновалось, читая прокламацию новой революционной партии, в которой впервые прозвучали слова «Боевая Организация партии социалистов-революционеров», которая об убийстве министра внутренних дел заявила, что «По делам вашим воздастся вам». Охранка попыталась захватить в Саратове помощника Гершуни Мельникова, но отчаянный боевик отбился от местных филеров только кинжалом, не став ни кого убивать, и исчез, уронив в схватке сверток с листовками о казни Сипягина эсерами. Сам Гершуни, несмотря на тотальные полицейские проверки, оставался в Петербурге, где приготовил убийство обер-прокурора Синода Победоносцева на похоронах Сипягина, но тот под усиленной охраной оставался в своем доме на Литейном, и никуда не выходил. Гершуни подготовил двух боевиков для убийства Победоносцева в Синоде, приготовив для них форму генерал-адъютанта и гимназиста, но они были выданы Зубатову Азефом, ставшим членом Боевой организации.
Гершуни писал в листовке об убийстве Сипягина: «Люди, готовые своей жизнью пожертвовать за благо народа, сумеют достать врагов этого народа для совершения над ним правого суда». Выдающийся эсеровский публицист В. Зензинов писал в партийной газете, почему Балмашев не сделал даже попытки скрыться с места убийства и принес себя в жертву: «Для нас, обуславливающих общественное служение самоценностью человеческой личности, вопрос о терроре был самым страшным, трагическим, мучительным. Как оправдать убийство и можно ли вообще его оправдать? Убийство при всех условиях остается убийством. Мы идем на него, потому что правительство не дает нам никакой возможности мирно проводить нашу политическую программу, имеющую целью благо страны и народа. Но разве этим можно оправдать убийство? Единственное, что может его до некоторой степени если не оправдать, то субъективно искупить, это принесение при этом в жертву своей собственной жизни. С морально-философской точки зрения акт убийства должен быть одновременно и актом самопожертвования».