Великий писатель Н. Салтыков-Щедрин описал Александра III эзоповым языком в сказках «Медведь на воеводстве», «Топтыгин II» и «Топтыгин», как тупого и грубого медведя. Сказки запретили, журнал «Отечественные записки» закрыли, но Салтыкова-Щедрина все равно читала вся империя. Отношение самодержавия к подданным великолепно показал Николай лесков в рассказе «Левша». Льва Толстого консерваторы назвали лукавым бесом, смущающим людей. Он спасал народ от голода, в 1891 году открыл двести столовых в деревнях, и открыто заявлял, что народ голодает из-за чрезмерной сытости господ. Толстой писал, что имперская жизнь в принципе несовместима с духовными достижениями человечества.
Благодаря купцу, меценату и коллекционеру Павлу Третьякову Россия сохранила изумительную коллекцию живописных полотен великих русских художников, по ценности не уступавшей великому Эрмитажу. Илья Репин в картине «Иван Грозный и сын его Иван» так отразил борьбу революционеров с самодержавием, что вызвал шок у имперского общества. Александр III запретил показывать картину в российских городах, потому что она могла негативно повлиять на подданных. Самодержавие успешно законсервировало себя, но не империю, по которой широко распространялись социалистические идеи, несмотря и благодаря действиям монархии, которой только казалось, что страна успокоилась. Общество не хотело прощать Александру III произвола и всеобщего отупения и пропасть между Зимним дворцом и интеллигенцией увеличивалась с каждым годом. Ни разу Александр III не ответил на обращения к нему великих писателей, ученых, подчеркивая сумеречность своей эпохи. Надежд на счастливую народную жизнь в империи мирным путем у подданных больше не было. Жесткой системе запретов на все и навсегда во главе с сумбурной волей монарха было безразлично, что твориться в душах подданных. Александр III заполнил счет, который революция предъявило его сыну. Даже сдержанный Антон Чехов в тихой ярости писал: «Мы сгноили в тюрьмах миллионы людей, сгноили зря, без рассуждения, варварски. Мы гоняли людей по холоду в кандалах десятки тысяч верст». Известный в Европе английский журналист Эмиль Дилон, долго живший в России, прекрасно знавший русский язык, писал в своей работе об Александре III:
«Между искренними, но недалекими людьми в правящих сферах, с бесчестной, жадной кликой бесчестных хищников, стоит человек, которого нельзя отнести ни к одной категории. Это царь Александр III, обреченный судьбой играть на исторической сцене роль, к которой он совершенно непригоден. Странная, роковая ирония судьбы – посылать народам таких людей именно в такие моменты их жизни, когда сложность положения требует высшего напряжения ума и воли, к каким только может быть способен человек. Александр III при всей ненависти, которую мы чувствуем к нему, как к царю, внушает нам жалость, как человек.