Кроме макарон, приготовить, собственно, было нечего. В холодильнике, если не считать десятка яиц, пачки масла, пакета кефира и кусочка сала в морозилке, я ничего не нашла. Конечно, можно было бы нажарить шкварок, но с макаронами как-то было не то… Шкварки надо есть с картошечкой… Можно было бы приготовить яичницу, но я подумала, что будет жирновато – я не люблю, а холостяки только и делают, что питаются яичницей. В кухонном шкафу я нашла полпакета муки, и все было решено. Конечно, оладьи тоже не слишком полезная пища на ночь, зато вкусная и… домашняя. Вряд ли Май жарит себе оладьи. Они вполне смогли бы конкурировать с его ухой.
Когда запах оладий дошел до комнаты, Май появился на кухне.
– Неужели блины? – с надеждой спросил он.
– Оладьи! – гордо ответила я. – Для блинов у тебя сковороды неподходящие. Я люблю жарить на чугунной, с толстым дном…
– Сто лет не ел ни блинов, ни оладий! Ну ты угодила!
– Вот она, польза-то от меня какая!
Май, обжигаясь и чуть ли не урча от удовольствия, поедал оладьи так быстро, что я еле успевала подкладывать. Когда он съел с десяток, я решила охладить его пыл:
– Хватит! Ночь уж на дворе! Не заснешь…
– Это я-то не засну?! – Май расхохотался. – Ты еще меня не знаешь! Кстати, ты не забыла, что я храплю?
– Видишь ли, в ту первую ночью в мотеле я тоже довольно быстро заснула от избытка переживаний, и потому ты мне никак не мешал. Но твой богатырский храп, который доносился ко мне аж со второго этажа нашей дачи, забыть нельзя!
– Во-о-от!
– Все перетерплю… увидишь…
Я опустилась на табурет напротив Мая и подперла лицо руками. Я смотрела на него и думала о том, что готова не отходить от плиты день и ночь, только бы этот человек улыбался мне, обнимал меня, целовал и даже храпел по ночам. Май тоже стал серьезным. Он вытер губы и сказал:
– Спасибо… давно так вкусно не ел… Только… – и опять напряженно замолчал.
– Что – только?
– Боюсь, что не оправдаю твоих надежд…
– У меня их нет.
Он решил, что я лукавлю, и произнес, испытующе глядя мне в глаза:
– Так не бывает.
– Как выяснилось, иногда бывает. Хочу жить одним днем, не заглядывая в призрачное будущее.
Май не нашел, что возразить.
А потом была ночь. Самая сладкая ночь в моей жизни. И вовсе не из-за объятий и поцелуев, что само по себе, конечно же, было замечательно. У нас ведь уже была ночь с Маем в мотеле. Но тогда я почти сразу уснула замертво. В эту же ночь я долго не могла заснуть. И не от того, что Май храпел, а от переизбытка впечатлений и положительных эмоций. Я была рядом с человеком, который казался мне родным. Я не сомневалась, что именно он предназначен мне в этой жизни.