Хозяин магазина еще летом, когда я жила у Мая, звонил мне на предмет бриллианта от серьги из парюры князей Лазовитых. Мне пришлось долго и путано объяснять ему, что нынешний его хозяин не станет продавать его ни за какие, даже самые большие деньги и ни на какие сделки не пойдет, а о княжеском происхождении слышать вообще не желает. Антиквар приезжал несколько раз к Маю. Тот все-таки вынужден был признаться, что он из рода тех самых Лазовитых, но от сделки наотрез отказался.
Конечно, моя персона вызовет у антиквара не самые лучшие воспоминания, но как человек порядочный и интеллигентный (а он мне именно таким показался), может быть, подскажет, есть ли смысл выставлять мою вышивку на продажу. Можно поинтересоваться, какую цену стоит запросить за нее в художественном салоне, если моя работа ему понравится, но для антикварного магазина по какой-то причине не подойдет.
Я очень нервничала по пути в «Антик». Все-таки мы, русские люди, как-то не приучены правильно себя позиционировать и рекламировать дело своих рук. Я чувствовала, что у меня жалкое выражение лица и просящий взгляд, хотя я еще ничего и ни у кого не успела попросить. Попытки изобразить достоинство ни к чему не привели. Мне хотелось плакать и извиняться за причиненное беспокойство, несмотря на то, что и беспокойства еще никому не доставила.
Валерий Константинович Осипов – его имя я узнала еще тогда, когда он приезжал к Маю, – действительно встретил меня лишь вежливой улыбкой и сказал:
– А вазу вы так и не купили…
– Да… Не купила… – эхом отозвалась я. – Обстоятельства, знаете ли, не позволили… Но вот… посмотрите… – И я принялась вытаскивать из тесного пакета свою вышивку. Она не поддавалась, и от очередного резкого усилия порвался пакет, зато работу я все-таки смогла выложить на прилавок. Интеллигентный антиквар все это время терпеливо ждал, делая вид, что не замечает моей излишней суетливости.
– Это брилевский храм Вознесения Господня, – сразу узнал он, бросив беглый взгляд на мою картину. – Тот, что и на вазе…
– Да, это он, – не могла я не согласиться. – Вышивка.
– Я вижу. Отменно сделано, отменно. Прямо даже страшно спрашивать, откуда она у вас. Вдруг опять от каких-нибудь князьев!
– Шутите, – догадалась я. – Видно же, что это современная работа!
– Конечно, видно! – И он наконец улыбнулся по-доброму.
Я начала опять сбивчиво и слишком путано расспрашивать его о том, где и за сколько можно эту работу продать.
– Да кто автор-то? – перебил он меня вопросом.
– Как – кто? Разве я не сказала? Это я вышивала…
Он с удивлением посмотрел на меня, потом оглядел матово-коричневую раму, видимо, не нашел в ней особых изъянов и сказал: