— Ты бы мог, друг, заработать на этом деле такие бабки… А ты поленился даже проверить тормоза! Да тебя убить за это мало.
Эксперт, потрепанный мужичонка, лысоватый, с испитым лицом, в потертых джинсах и выгоревшей черной рубашке, смотрел на него с удивлением.
— Неужели шланг перекусили?
— Это ты у меня, идиот, спрашиваешь! — воскликнул в сердцах Вилли. — Был у тебя единственный шанс в жизни заработать приличные деньги, да ты и его упустил… Так и жизнь пройдет мимо…
Они сидели в пивном баре неподалеку от дома, где жил эксперт, и Вилли зачем-то поил его дорогущей водкой. В тарелке поблескивала жирком пересоленная селедка.
— Ты машину-то вообще осматривал, может, заметил что интересное? Багаж какой…
— Какой багаж? Сумки с женскими тряпками, сиденье все залито кровью, повсюду битое стекло, ветки хвойные…
— Детали, детали, я тебе говорю… Что-нибудь необычное, ну?!
— Разве что грузди соленые… Такие крупные, и осколки банки… трехлитровой…
Вилли, услышав это, вдруг встал, достал стодолларовую купюру и торжественно вручил ее ошалевшему эксперту.
— Пообещай, сукин сын, что, когда тебя вызовут и спросят про багаж, ты расскажешь о грибах…
— Грибы как грибы… — Мужичонка не сводил глаз с зеленой банкноты. — Грузди, если кто спросит…
Вилли позвонил Диденко, и они встретились возле консерватории, в летнем кафе. Вилли предложил Сергею пиво, но тот отказался, объяснив, что у него много работы. Антиквар поведал ему об эксперте и обнаруженных в разбитой машине соленых груздях.
— Вы уверены, что антиквариат — ваше призвание? — улыбнулся Диденко, пораженный тем, как быстро Вилли догадался о том, где именно и каким образом была выведена из строя машина Воробьевой. — Вы, несомненно, очень способный человек, и мне бы хотелось работать с вами, — признался он искренне. — К тому же еще вы легкий на подъем… И кто бы мог подумать, глядя на вас, такого холеного и изнеженного, что вы — прирожденный сыскарь?!
— Не перехвали, Сережа. Лучше скажи мне, что ты теперь намерен делать? Заводить дело?
— Похоже на то… Но прежде хотелось бы покопаться в архиве и попытаться найти следы, ведущие в загсы, паспортные столы, понимаете? Алла знала подруг в течение пяти лет, значит, искать следует в 1998 году и раньше… Тем, настоящим Воробьевой и Капустиной, было всего семнадцать лет, когда они погибли, это случилось в 1997 году. Вот и получается, что люди, которые помогли этой парочке обзавестись паспортами умерших девчонок, могли наследить в отрезке между 1997 и 1999 годом. Я постараюсь что-нибудь выяснить…
— Думаешь, эти ангелоподобные девушки могли избавиться от того, кто им продал паспорта? — Вилли не хотелось верить, что его юная любовница Ольга Воробьева была преступницей и уж тем более убийцей какой-нибудь паспортистки или работницы загса.