Когда рыдают девы (Харрис) - страница 105

– Так он был тамплиером? – удивился Себастьян.

– Боюсь, его связь с орденом весьма туманна. По слухам, рыцари-храмовники явились к умирающему барону и укрыли его своими плащами, чтобы он почил с красным крестом на груди.

– Зачем?

– Сведений не сохранилось. Все, что известно – тамплиеры положили тело де Мандевиля в свинцовый ящик и увезли в Лондон, где гроб провисел на яблоне возле Темпла чуть ли не двадцать лет.

– Свинцовый гроб? На дереве?

– Так гласит легенда. Барона-разбойника отлучили от церкви, а это означало, что его не могли похоронить на кладбище. Смутные стояли времена, хотя нельзя отрицать, что Джеффри де Мандевиль был премерзкой личностью. 

– «То были дни, когда люди в открытую говорили, что Христос спит, а святые рыдают», – негромко процитировал виконт средневекового летописца.

Уинтроп кивнул.

– В конце концов папа римский смягчился. Эдикт об отлучении от церкви был отменен, и храмовникам разрешили предать тело земле. Вы и поныне можете видеть скульптурное изображение де Мандевиля на полу Темпла.

– Удивительно, – отметил Девлин, – если на самом деле барон не был членом ордена.

– Да, необычно.

– А предание, будто его сокровища лежат на дне этого колодца?

Уинтроп помолчал, созерцая глинистую яму, в которую теперь превратился источник.

– Истории о несметных богатствах часто связывают со священными местами. Память о важности такого места может сохраняться длительное время после того, как истинная природа его значимости уже забыта. Тогда живущие в более позднее время из-за своего невежества и жадности воображают, будто там скрыты земные сокровища.

– По-вашему, именно так здесь все и произошло?

– К сожалению, нет способа доподлинно выяснить это, не правда ли? Но связь Камелота, тамплиеров и преданий о затерянных кладах определенно является интригующей.

– Интригующей? – переспросил Себастьян. – Или смертоносной?

У сэра Стэнли сделался встревоженный вид:

– Возможно, и той, и другой одновременно.

Леди Девлин провела остаток утра, разбирая стопки книг и бумаг, выискивая какое-то – хоть какое-нибудь – объяснение смерти своей подруги.

Она не могла отделаться от интуитивной уверенности, будто ключ к убийству Габриель находится здесь, в груде заметок и переводов, над которыми работала погибшая. Но интересы исследовательницы были настолько обширны – от малоизученного докельтского периода до эпохи римлян, а затем до темных времен, выпавших на долю Британии после распада империи, – что разобраться в ее трудах было невероятно сложно.

И вот, когда Геро изучала пометки подруги на переводе «Леди Шалотт», из записной книжки на пол выскользнул лист бумаги. Наклонившись, чтобы поднять его, виконтесса уставилась на записанное от руки стихотворение: