Когда рыдают девы (Харрис) - страница 58

Полтора года назад Девлин оказался опасно близок к тому, чтобы самому сыграть подобную роль. И человеком, добивавшимся его быстрого и удобного устранения, был новоиспеченный тесть виконта.

Лорд Чарльз Джарвис.

После ухода магистрата Себастьян налил себе кружку эля и остановился у незажженного камина, поставив ногу на холодную решетку.

Так он простоял довольно долго, перебирая в уме уже известные сведения о последних днях Габриель Теннисон и вопросы, которые еще следовало прояснить. А затем послал за своим камердинером.

– Милорд? – с изящным поклоном вопросил появившийся Калхоун.

С виду Жюль Калхоун был идеальным «джентльменом для джентльмена»: элегантный, учтивый и лощеный.  Правда же заключалась в том, что камердинер появился на свет  в одном из самых злачных притонов лондонского дна и благодаря такому происхождению обзавелся некоторыми любопытными умениями и множеством полезных знакомств.

– Слышал когда-нибудь о человеке по имени Джейми Нокс? – поинтересовался Себастьян, натягивая  перчатки. – У него в Бишопсгейте таверна под названием «Черный дьявол».

– Знаю такого, милорд. Но только понаслышке. Насколько мне известно, он прибыл в Лондон два или три года назад.

– Посмотри, что получится о нем разведать.

– Слушаюсь, милорд.

Себастьян щегольски сдвинул шляпу и направился к двери. На пороге он остановился, опершись рукой о косяк, оглянулся и добавил:

– Дело может требовать осторожности.

Камердинер, чьи темные глаза светились умом, а черты лица хранили безупречную сдержанность, отвесил еще один поклон:

– Можете рассчитывать на мою осмотрительность, милорд.

Геро начала свое утро с визита на террасу Адельфи.

Как оказалось, Хильдеярд Теннисон уже уехал устраивать поиски пропавших племянников, но оставил четкие распоряжения слугам, и гостья за несколько часов с помощью лакея собрала и упаковала исследовательские труды и записи Габриель. Отправив коробки на Брук-стрит, виконтесса направилась было к выходу, однако, помедлив, повернулась и поднялась наверх, в спальню подруги.

Геро долгое время стояла посреди комнаты, стиснув перед собой руки. Она называла Габриель подругой в течение шести лет. И хотя девушки во многом были близки, Геро только сейчас поняла, насколько ограниченными были их отношения. Приятельницы говорили об истории и искусстве, о философии и поэзии. Геро знала о боли, которую ранняя потеря матери причинила Габриель, о ее длительной скорби по братьям, которые умерли в столь юные годы, знала о любви подруги к детям. Но для нее осталось неизвестным, по каким причинам  Габриель отказывалась от брака и от возможности родить собственного ребенка.