— И кто после этого зеленый новичок? — рассмеявшись, спросил Катон. — Ты действительно думаешь, что императоры выше политики? Почему, как ты думаешь, самые крупные армии всегда вверяют близким родственникам семьи императора? Почему императоры следят за стратегами, точно коршуны? Ведь именно поэтому нас послали на восток Империи, чтобы приглядывать за губернатом Сирии Лонгином. Политика не заканчивается у ворот лагеря армии. И император Клавдий знает это лучше своих предшественников. Армия возвела его на трон, и он платит ей щедрыми пожертвованиями, чтобы они знали, что он их не забыл. Политика… — Катон вздохнул. — Это то, с чем нам приходится сталкиваться всю нашу жизнь.
— Как с неизбежной грязью, — ухмыльнувшись, сказал Макрон, и Катон ответил ему такой же ухмылкой. Они поехали молча, а затем Катон снова заговорил.
— Думаю, с Юнием все будет в порядке, — сказал он.
— Надеюсь.
— Ты в нем сомневаешься?
Макрон едва скривил губы.
— Не знаю. Он слишком рвется угодить. Слишком сильно пытается доказать, что чего-то стоит. Это может оказаться опасным и для него, и для тех солдат, которыми он когда-нибудь будет командовать.
— Если проживет достаточно для этого, — тихо сказал Катон. — Пережить следующие несколько дней уже может оказаться серьезной задачей.
Армия остановилась за час до полудня, солдаты разошлись в стороны, положили снаряжение и начали искать тень, в которой можно было бы отдохнуть. Те, кто не нашел, были вынуждены натянуть на концы дротиков плащи, сооружая себе укрытия. Так они переждали самое жаркое время дня, пока солнце прожаривало землю вокруг.
Катон и остальные офицеры отдыхали в тени высаженных финиковых пальм, и тут на дороге показался кавалерист, галопом скачущий навстречу колонне, оставляя за собой облако пыли. Немногие из стоявших на дороге солдат отошли в сторону и поглядели на него, задумавшись, с чего бы такая спешка. Всадник натянул поводья, останавливая лошадь, соскользнул с нее и побежал к дежурящему по штабу оптиону для доклада. Оптион махнул ему рукой, и спустя мгновение кавалерист уже стоял по стойке «смирно» перед Катоном. Его грудь тяжело вздымалась и опускалась.
— Разрешите доложить, командир. Нубийская армия в пределах видимости.
Другие офицеры зашевелились, вставая.
— Где? — спросил Катон.
— В восьми милях отсюда, командир, — после небольшого подсчета в уме ответил кавалерист.
— Они на марше?
— Да, командир. Движутся навстречу нам.
— Восемь миль? — пробормотал Макрон. — Достаточно близко, если вы намерены дать бой сегодня, командир.
— Не сегодня, — ответил Катон, оглядывая местность. Сразу за финиковыми пальмами начинались пахотные земли, менее мили в ширину, от реки и до безжизненных холмов, уходящих в пустыню. Он показал на них Макрону и остальным. — Мы встанем там. Земля достаточно плотная, чтобы разбить походный лагерь. Макрон, сейчас же отдайте приказания. Я хочу, чтобы наши солдаты были под защитой полевых укреплений, прежде чем подойдут нубийцы.