Катон кивнул Юнию:
— Отдай приказ.
Трибун замешкался.
— Командир, я…
— Отдай приказ!
Легионеры с буцинами услышали команду и не стали ждать, пока трибун передаст ее им. Они надули щеки, поднесли трубы к губам и затрубили. Над полем боя прозвучал троекратный рев буцин. Потом сигнал повторили, и, прежде чем умолк последний трубный звук, две колонны легионеров пошли в наступление, во фланги орды нубийцев по обе стороны прогнувшегося центра строя римлян. Кавалеристы тоже пошли в атаку, уступом, прикрывая фланги пехоты.
Сначала нубийцев не обеспокоили колонны легионеров, начавшие охват с флангов. Те, кто сражался в центре, все еще думали, что победа у них в руках, и бились как львы, пытаясь снова прорвать строй римлян. Катон увидел развевающееся в центре шелковое знамя и понял, что принц Талмис сам вышел вперед, чтобы вести воинов в бой и опрокинуть малочисленную армию, сдерживающую их.
Когорты на флангах двигались вперед, пока все центурии не выстроились в боевой порядок и не сомкнули строй с центром. Потом они остановились. Прозвучала команда, и когорты развернулись внутрь, во фланг огромной массе нубийских воинов. Прозвучала следующая команда, легионеры сомкнули щиты в одну непроницаемую стену и пошли в атаку, тесня врага, рубя и коля мечами всех, до кого могли дотянуться.
Легионеры закрывали ловушку, а кавалеристы-ауксиларии ринулись вперед, крича изо всех сил и надвигаясь на вражеских кавалеристов, построенных немного позади пехоты. Если у врага не сдадут нервы, то никакие крики и отвага не спасут ауксилариев от разгрома превосходящими силами противника. Катон рассчитывал, что эта жертва позволит выиграть время, за которое остальная нубийская армия будет разгромлена. Но увидел, что вражеские конники и арабы на верблюдах начинают покидать строй, сначала поодиночке, а потом и целыми отрядами, уходя на юг.
— Проклятье! — с горечью воскликнул Юний. — Что они делают? Трусливые псы!
Катон кивнул. Лишь немногие нубийцы остались на позиции, и кавалеристы-ауксиларии быстро порубили их. Внезапный успех лишил рассудка некоторых из кавалеристов, и они поскакали в погоню, прежде чем офицеры успели остановить их. Но большинство рысью вернулись обратно и построились у знамен, образовав линию вдоль тылов нубийской пехоты, все еще пытающейся задавить числом строй римлян.
Однако ход боя был переломлен. Нубийцы на флангах, столкнувшись с наступающими свежими силами легионеров, были безжалостно оттеснены внутрь и начали напирать на тех, кто оказался в центре нубийской армии. Бежать было некуда, да и двигаться тоже, и перепуганные враги оказались намертво зажаты между наступающими рядами римлян. Бой барабанов умолк, как и дикое улюлюканье и боевые кличи. Римляне врубились в толпу нубийцев, раздались крики паники и слепого ужаса тех, кого сдавили так, что они не могли даже пошевелиться и не видели, почему это случилось.