— Скажи ещё, что это я притащил тебя в это чёртово Монте-Вильяно! Не ты ли, с твоей идиотской страстью к путешествиям и никчёмными замашками шикарной дамы, таскаешь меня по всей Южной Америке?! Будто мы так хорошо живём, что можем позволить себе такие поездки. Тебе бы только пускать пыль в глаза своим подружкам, всем этим недоделанным Бетти, Энни, Лиззи…
— Деньги, деньги… Всё только деньги…, - устало выдавливает она.
— Деньги?! Деньги, да! Или ты думаешь, что они падают на меня с неба? Или ты думаешь, что я пашу как вол только затем, чтобы ты могла удовлетворять все свои никчёмные капризы и ни в чём себе не отказывать?
— Я хотела, чтобы ты отдохнул, развеялся… Увидел мир…
Я смеюсь. Смеюсь, задрав голову вверх, лицом туда, где сквозь щели наброшенной на яму дощатой крышки, просвечивает небо. Ещё не стемнело.
— Так я должен сказать тебе спасибо! — восклицаю я иронически, когда до конца высмеиваю всю накопившуюся ненависть. — Вот, — я обвожу руками тесную вонючую темноту, — вот он — мир! Правда, его совсем не видно. И он смердит.
— Это тоже — мир, — отвечает она. — Что делать, если мир не всегда таков, каким мы хотели бы его видеть…
Что будет, когда утром бандиты откроют яму и увидят её труп? Если они убьют меня (что скорей всего), то — без вариантов. А если отпустят? Тогда сбудутся самые безнадёжные мои надежды. Ведь никто никогда не узнает об истинной причине смерти Джилл. А я скажу, что её убили монте-вильянские маки. И буду скорбеть до конца жизни…
— Не возвращайся за мной, — неожиданно просит она.
Даллас, 2006
На будущий год она собирается в Гвиану. На этот раз я не возражаю, не отговариваю. Эта маленькая дикая страна, с её индейцами, партизанами и общей нестабильностью может стать прекрасной могилой для Джилл даже при минимальном моем участии. Может она стать могилой и для меня. Но я уже не смотрю на такую вероятность как на что-то ужасное. Я уже знаю, зачем купил в бразильской лавчонке тот нож.
— Почему — Гвиана? — единственный вопрос, который я задаю.
Она пожимает плечами.
Судьба.
Монте-Вильяно, 2007
Свет больше не пробивается через щели крышки, закрывающей яму, в которой мы сидим. Наверху наступила ночь, мрак поглотил нас. Теперь даже белого пятна на месте лица Джилл я не вижу. Ничего. Если бы не её сдавленное дыхание, можно было бы решить, что она умерла, и я остался здесь один.
А хорошо бы оказаться здесь одному, без этой гадины. Как-будто её никогда и не было рядом.
— Пит, скажи… — она прерывает мои мысли, заставляя вздрогнуть от неожиданности. — Скажи, ты…
Я жду. Я не собираюсь помогать ей выговорить то, что она хочет.