— А где?
— Здесь, — развёл руки Бог. — На распутье.
— О как…
— Ага. Пойдёшь налево — коня потеряешь, пойдёшь направо…
— Да и ладно бы с ним, с конём-то, — махнул рукой Иван Фёдорович. — Хотя, жалко «десяту» мою. Я ж с ней… Эх!.. Ну да ладно, лево-право, право-лево… Ты скажи, куда идти, чтобы себя не потерять.
— Всё-то вам скажи да подскажи, — проворчал Бог. Незлобливо и не в сердцах, впрочем.
— Ну, так ты ж это… Мы ж дети твои, вроде как.
— «Вроде как….» — повторил Господь и покачал головой. — Прямо иди. Это лучше всего, чтобы себя сохранить.
— Ну, это я и сам знаю, — поморщился Иван Фёдорович. — Это все так говорят.
Господь пожал плечами: так а чего ж тогда спрашиваешь-то…
Помолчали, слушая грозу. А гроза говорила много, торопливо и сбивчиво. То бормотала что-то себе под нос, то разражалась вдруг длинными и громкими громовыми тирадами. Пришепётывал что-то дождь. Вздыхал и сопел ветер.
И, несмотря ни на что, была в сердце какая-то благодать. И уютно было, будто не в чистом поле пережидаешь грозу, а в осенней сторожке — попиваешь чаёк с сахарком вприкуску да поглядываешь в оконце. И просишь гром потише, чтобы поющего сверчка не заглушал напрочь.
Иван Фёдорович прихлёбывал горячий напиток, от которого на душе стало ощутимо легче. Может, он, этот Божий чаёк, грехи с неё смывает?
Или, прости господи, отшибает чувствительность — подготавливает к переходу на тот свет?
Ой, нет, нехорошая это мысль! Разве станет Он так с людьми…
— Кто же ещё подскажет-то, — вернулся Иван Фёдорович к разговору, взглянув на дерзкий молниевый выпляс у горизонта. — Ты же это… один у нас всеведущий и всевидящий. Пока ты есть, кого ж ещё…
— Нет меня, — перебил Бог.
— В смысле? — не понял Иван Фёдорович и даже чай чуть не пролил.
— А какой тебе ещё смысл, — грустно улыбнулся Господь. — Правы были атеисты. Нет меня.
— Постой, постой! — всполошился Иван Фёдорович. — Какие к чертям атеисты?! Что значит «нет меня»?! Ты бог или не бог?
— Бог.
— Ну. Ты сидишь в раю или не сидишь?
— Не сижу. Ушёл я из рая.
— Куда это? — изумился Иван Фёдорович. — Где ж ты теперь?
— Здесь, — повёл взглядом вокруг Господь. — На распутье.
— Эвона как… — Иван Фёдорович похлопал себя по карманам в поисках карамельки. Но карамелек больше не было. Поэтому он только покачал головой и повторил: — Эвона как…
И спросил через минуту, испуганно:
— И кто ж теперь всем заправляет?
— А никто, — просто ответил Бог.
— То есть? Значит, бабульки по церквам молятся тебе, а тебя — нет?
— Нет.
— Весело!.. А Завет как же?
— Понимаешь, — пожал плечами Господь, прихлёбывая чай, — время такое пришло… Переосмыслить надо многое, понять.