— Вот почему мы изолируем новичков. — Он обошел вокруг меня и взял свой бокал, одним махом выпил половину и снова поставил на стол. — Вам так хочется испробовать свое мастерство.
— Мастерство? Так, значит, я наделена сверхъестественными возможностями?
Он расхохотался низким роскошным смехом, эхом пронесшимся по моим жилам:
— Сверхъестественным напором — это уж точно.
— И нам отказывают в удовольствии развлекаться? — Я надула губы, как непослушный ребенок.
Он посмотрел на меня:
— Пока что да. — Его слова указывали на временный запрет обретения желаемого, но шарящий по мне взгляд из-под тяжелых век говорил о чем угодно, только не об отказе. — До тех пор, пока вы не узнаете себя немного лучше.
Я рискнула пойти на контакт, приблизившись к нему вплотную — так, что сосками коснулась его груди, и заглянула в притягательную глубину янтарных глаз:
— Быть может, я смогу найти себя благодаря тому, что сперва узнаю получше тебя?
— Хочешь узнать меня? — (Я чувствовала его дыхание.) — Я был еще подростком, когда он меня обратил.
— Он? — Наши взгляды встретились. — Тебя обратил мужчина?
— Угу, — кивнул он. И его руки скользнули вверх по моим рукам. — Это случилось при дворе «короля-солнца».
— Людовика Четырнадцатого? — На мгновение я отвлеклась, когда меня обдало жаром от его прикосновения, и я задалась вопросом: правильно ли я поняла?
— Мой отец, англичанин, придворный при Карле Втором, умер за шесть месяцев до помолвки Генриетты, сестры Чарльза, с братом короля Филиппом, герцогом Орлеанским. В окружении Генриетты было мало опытных женщин, поэтому к ней попала моя мать, к тому времени ставшая вдовой. Я был единственным сыном, и она взяла меня с собой.
— Ко двору Луи Четырнадцатого? — Мое сердце бешено стучало. Обалдеть! Мне всегда нравилось находить достойные первоисточники, и вот теперь один из них стоял прямо передо мной! — Значит, ты оказался в Париже?
Он отстранился и взъерошил волосы на затылке:
— Мама погрязла в интригах и любовных связях, совсем забыв, что привезла меня с собой, по крайней мере, создавалось такое впечатление. Она подыскала мне должность ливрейного лакея в свите Филиппа. Вскоре я сделался любимой игрушкой принца.
— Ох, Люк! — Как я ему сострадала! Маленький мальчик, брошенный в лапы искушенных придворных!
— Сперва ко мне был добр фаворит Филиппа, шевалье де Лоррен. Он усиленно потчевал меня вином, нашептывал, что больно не будет, зато я стану сильнее. А стать сильнее мне очень хотелось: чтобы отбиваться от нахальных приближенных Филиппа. В конце концов Филипп присоединился к нам, но он, возможно, даже не знал.