Как только Ронан толкнул большие, тяжелые церковные двери — те же самые двери, в которые он заходил с недавно нагреженной Чейнсо — он достал телефон и набрал номер Мэттью.
Сработала голосовая почта.
Ронан не поверил. Он сел в БМВ, чтобы возвратиться в Монмаут, и позвонил опять.
Голосовая почта.
Он не мог это так оставить. Он не знал почему. Не то чтобы Мэттью никогда не игнорировал свой телефон. И не совсем то чтобы Мэттью никогда не игнорировал церковь, особенно дополнительную праздничную мессу.
Это было лицо Серого Человека, избитый священник и мир, включивший свое ухо.
Он завел автомобиль и отправился в тлеющий центр города. Удерживая руль коленом, позвонил опять. Голосовая почта.
Это ощущалось неправильным.
Когда он въехал на парковку снаружи Монмаута, сообщение пришло с номера Мэттью.
Наконец-то.
Ронан установил ручник, заглушил машину и посмотрел на экран.
«Что такое, ублюдок?»
Такого он вообще не ожидал от младшего брата. До того, как он успел придумать ответ, сообщение также пришло и с номера Кавински.
«Что такое, ублюдок?»
Что-то плохое перевернулось внутри Ронана.
Спустя мгновение Кавински прислал сообщение снова.
«Принеси что-нибудь веселое на вечеринку, или мы посмотрим, какая из таблеток работает лучше всего на твоем брате».
Без паузы Ронан раскрыл телефон и позвонил Кавински.
Кавински ответил сразу.
— Линч, я предполагал, что услышу тебя.
Ронан потребовал:
— Где он?
— Знаешь, я же спрашивал первые несколько раз мило. Ты придешь на День Независимости? Ты придешь? Ты собираешься? На, возьми этот ублюдочный автомобиль. Ты придешь? Ты поступил некрасиво. Принеси что-нибудь впечатляющее сегодня вечером.
— Не собираюсь, — сказал Ронан.
Тысяча ночных кошмаров о смерти Мэттью. Кровь в его кудрях, кровь на его зубах, мухи в его глазах, мухи в его животе.
— Ох, — произнес Кавински с таким неторопливым гадким смехом в голосе. — Я думаю, собираешься. Или я продолжу испытывать разные штуки на нем. Он может быть моим финалом сегодня ночью. Бум! Хочешь увидеть, как что-нибудь ворвется…
Ронан повернул ключ и опустил ручник. Дверь в Монмаут открылась, и там стоял Гэнси, подняв одну руку, задавая вопрос.
— Тебе не сойдет это с рук.
— Сошло с дорогим старым папочкой, — заметил Кавински. — И с Прокопенко. И, без обид, с твоим братом, но они создали больше проблем.
— Это была неправильная игра. Я уничтожу тебя.
— Не подведи меня, Линч.