Наала оказалась высокой, довольно нескладной девушкой со светло-русыми, почти серыми волосами, и глубокими синими, как у брата, глазами. На глазах сходство с Ликонтом оканчивалось — молодая герцогиня не унаследовала ни врождённый шарм старшего брата, ни его природную красоту, ни деловую хватку, скользившую в каждом хищном движении Нестора. Наалу можно было бы даже назвать простоватой — её лицо и фигура не отличались особой привлекательностью, в жестах не наблюдалось той утончённой изысканности, той манерности, которая присуща большинству юных и кокетливых, более того — герцогиня даже не казалась достаточно образованной для королевского двора.
Марион слышала шёпотки и разочарованные вздохи, пролетавшие над оживившейся толпой: от сестры тайного советника ожидали большего. Назвать её откровенно некрасивой было нельзя, но и хорошенькой — тоже.
— А-а, герцогиня Наала, — поприветствовал девушку король Харитон, когда брат и сестра остановились перед троном. — Долго же ваш светлый брат скрывал вас от наших глаз. Уверен, вы счастливы вырваться наконец на свободу.
— Мой брат делал то, что считал необходимым, — очень спокойно отвечала Наала. — У меня нет причин сомневаться в его мотивах. Но я рада находиться здесь, ваше величество.
Голос у Наалы оказался приятным, обращение — лишённым всякого подобострастия и неуверенности. Герцогиня даже в лице не переменилась, обращаясь к первому лицу в государстве. Наблюдая за ней, Марион не могла не отметить, что Наала, против ожиданий, не вызывает в ней той неприязни, которую обязана вызывать в ней ближайшая родственница Ликонта. Девушка оказалась настолько непохожей на брата, и настолько лишённой всякой двусмысленности, что эта простота и безыскусность казались глотком свежего воздуха среди галагатского двора.
— Надеюсь, вам у нас понравится, леди Наала, — кивнул Харитон, указывая обоим, что первая аудиенция окончена.
Нестор поклонился, отводя сестру к первому почётному ряду придворных, перекинулся с кем-то из них словом, ободряюще улыбнулся Наале.
Король Харитон дал знак, и церемония началась. После длинной речи короля на синюю дорожку был вновь вызвал генерал Ликонт, и с его появлением Марион вновь захлестнула удушающая волна гнева. Нестор стоял перед монархом ровно, спокойно, слушая речь назначения — красивый мужчина, не утративший выправки воина даже после увечья, герой дня, блистательный генерал, отныне — главнокомандующий, самый влиятельный человек при дворе. Марион знала, как относились к Ликонту местные — со смесью уважения, страха и восхищения. Вот только всего этого оказалось недостаточно, чтобы заглушить пожиравшую её изнутри ненависть.