— Мессир Януш! — негромко вскрикнула она, тут же зажав себе рот руками.
Януш молча поднёс палец к губам, и служанка вжалась в стену, давая им проход.
— Ни слова никому, поняла? — рука Синей баронессы тяжело легла девушке на плечо и для убедительности встряхнула. — Ты никого не видела, — глядя ей в глаза, раздельно проговорила она.
Служанка часто закивала, расширившимися глазами разглядывая суровую баронессу в воинском облачении и личного лекаря опального герцога, разыскиваемого за соучастие в убийстве. Януша прекрасно знали при галагатском дворе, как среди придворных, так и среди черни — доктор редко отказывал в помощи, тем самым обретя столь невыгодную для него сейчас известность.
— Сюда, миледи, — показавшаяся из-за дверей королевских покоев Юрта махнула рукой, выводя всех троих из оцепенения. Пожилая служанка тотчас оценила обстановку и нахмурилась, кивнув припозднившейся горничной. — Чего встала? Быстро принеси горячей воды для её величества, и побольше свежих простыней. Шустро, я сказала!
Грозную камеристку молодая служанка послушалась мгновенно, тотчас метнувшись к служебной лестнице. Марион с Янушем поспешили к дверям, расслабившись, только когда верная камеристка плотно прикрыла за ними дверь.
— Леди Гелена опять сказалась нездоровой, — пробурчала служанка, помогая обоим освободиться от мокрых плащей. — Мне пришлось подняться к её величеству. Простите, миледи, я не смогла вас встретить…
— Неважно, — отмахнулась Марион. — Как она?
Юрта помрачнела, качая головой. Януш, наскоро сполоснув руки в серебряной миске у входа, вместе с сумкой прошёл в опочивальню. Запах лекарственных настоек, густо пропитавший спёртый воздух, всё же не мог перебить сладковатый аромат гниющих ран.
— Нужен свет, — коротко велел доктор, подходя к кровати.
Юрта засуетилась, принимаясь разжигать лампы и свечи — но Януш уже видел, уже понял, что они опоздали. Королева Таира была ещё жива — грудь её поднималась тяжело, одышка усиливалась с каждым вдохом, рвала поражённые лёгкие на части, не давая вдохнуть, надышаться перед смертью. Небольшие чёрные язвы, тут и там покрывшие белую кожу, почти не тронули нежного лица, в этот миг — почти спокойного, почти умиротворённого.
Януш рывком открыл сумку, достал иглы и лекарство, надеясь лишь на чудо — слишком много времени прошло, слишком мало сил осталось у юной королевы на борьбу. Болезнь поразила не только кожу — проникла в лёгкие, вглубь, вцепилась когтями во внутренности, оплела сердце — нет, Януш не верил, что у него получится. Не верил, но всё же не мог сдаться вот так…