Народ встретил долгожданное появление августейшей невесты дружным рёвом, топотом и рукоплесканиями — шум поднялся такой, что Флорика, не выдержав, заткнула уши, беспокойно глянув на брата.
Феодор смотрел.
Длинные белые, как снег, локоны Таиры спускались на хрупкие плечи, вились вдоль стройной спины — и блестевшие в волосах звёзды сплетались в диадему, венцом украшая прелестную головку. Принцесса улыбалась — всем горожанам в целом, и ему, только ему одному в частности — а на шее её блестел свадебный подарок крон-принца — его подарок…
Белое до синевы, шелковое платье охватывало тонкий стан; и весь облик аверонской принцессы был неземным, воздушным — о Единый, она не должна принадлежать Андоиму, нет, только не ему, да что же это, он спускается по ступеням, протягивает к ней грязные руки…
Флорика повисла на плечах брата, всем весом пытаясь удержать на месте.
— Фео, нет! — горячо зашептала ему на ухо сестра, вцепившись в рубашку. Феодор рванулся, едва не оставив в её руках целый рукав, зло зашипел, отмахиваясь от сестры. — Они не пропустят тебя, Фео! А если прорвёшься… они тебя бросят гнить в тюрьму, и даже миледи не вытащит оттуда… Фео, не оставляй меня! — Флорика наконец взяла нужную ноту, даже всхлипнула, шмыгая носом ему в ухо. — Мне страшно! Прошу тебя, не бросай меня одну!
Это подействовало. Брат перестал вырываться, обмяк, провожая безумным взглядом исчезавшую в воротах храма прекрасную Таиру. Крон-принц Андоим вёл её за руку, и принцесса — его принцесса — улыбалась будущему мужу, пытаясь заглянуть в его надменное лицо.
Как только все придворные зашли в храм, двери за ними закрылись, и церемония началась. Народ и не думал расходиться с площади: женщины готовили цветы, собираясь забросать ими новобрачных, почётный караул выстроился вдоль ступеней, готовясь отдать честь будущим королю и королеве Валлии, и то тут, то там прокатывался восхищенный гул: прекрасную Таиру обсуждали, ею гордились, и не могли нарадоваться столь выгодному браку, который, наконец, закрепит мир в ослабевших после долгих лет войны державах.
Флорика держала брата за руку, крепко, опасаясь, что его могут оттеснить толпой, и тогда она окончательно потеряет его — но Феодор и не думал вырываться, просто стоял, стоял всё это бесконечно долгое время, не отрывая глаз от дверей храма.
Даже их вчерашний визит к Большому Питону не смог затмить сегодняшнего события для Феодора. Питон был краток: отныне близнецы работали на него. Им даже пообещали платить — долю того, что они сумеют раздобыть за ночь, а позже, как только они докажут свою лояльность ночному королю Валлии, они могли рассчитывать на половину ценности награбленного добра. Отказа Питон не принимал; Фео и Фло понимали это, идя на встречу. Близнецы, с их удивительной способностью просачиваться в мало-мальски пригодную для этого щель, оказались для Питона и впрямь бесценной находкой. Их приняли в общину, не спрашивая на то их согласия; теперь всё, что они могли сделать, чтобы как-то выбраться из темной стороны городской жизни — подняться в этой странной подпольной иерархии на самую вершину. А уж тогда…