Я не могла забыть Хвалин. Часто еще я приезжала туда из дому, а раз в году, когда пан учитель приходил к нам в гости, у меня был праздник.
Но потом я уехала из дому и шесть лет в Хвалине не была. Через шесть лет, приехав погостить, я сразу же спросила, как поживает семейство учителя. Мне сказали, что жена учителя умерла, внучка вышла замуж, а пан учитель болеет. Мне стало не по себе, захотелось еще раз увидеть его, и на следующий день я поехала в Хвалин.
Когда мы подъезжали к тому самому голому холму, я едва узнала это место, потому что весь холм был обсажен деревцами, болото осушено, дороги повсюду отремонтированы, вдоль дорог также посажены деревья. Словом, окрестности Хвалина стали намного приветливей. Спрашиваю у возницы, как это случилось, а он отвечает:
— Теперь здесь все по-другому, чем при старых хозяевах, раньше они ни о чем не заботились, готовы были все пропить, теперешние же молодые хозяева совсем другие люди. А все потому, что у них тут хороший учитель. Раньше никто даже собственное имя написать не умел, а теперь молодежь пишет не хуже писарей.
Я вспомнила беседы пана учителя и от души пожелала, чтобы каждое посеянное им зернышко упало на благодатную почву. Мы въехали в замок, крестная встретила меня радостно, но тут же сказала:
— Голубушка, ты приехала на скорбное торжество, сегодня хоронят пана учителя.
Я от испуга так и обомлела. Как я радовалась предстоящей встрече с ним, а теперь увижу его мертвым.
— С той поры как умерла его любимая жена, жизнь постепенно уходила от него, словно кто-то ему вены перерезал. Он начал хиреть, а позавчера тихо скончался, угас, как свеча… Со всеми, кто в этот час был рядом, он попрощался, благословил учеников на то, чтобы они не забывали его слова.
Все это рассказала мне крестная, обе мы плакали.
После полудня мы пошли в школу, где нас встретили в слезах невестка и ее замужняя дочь. В гробу этот милый старичок лежал таким, словно уснул, умиротворение разлилось по прекрасному его лицу, которое мы никогда не видели разгневанным. Белые волосы спадали на черный саван, а руки, ни разу не наказавшие нас, лишь благословлявшие, сложенные на груди, держали крестик. Рядом с телом покойного лежали рисунки и цветы, подарки благодарных учеников и учениц. Перед домом, повсюду стояли люди. Вдруг народ расступился, и в комнату поспешно вошли два молодых человека в дорожных костюмах. Припав к гробу, оба со слезами целовали лоб и руки своего добродетеля. Их никак не могли оторвать от гроба, они сильно сокрушались, что названого отца своего не застали в живых.