Глаза дочери визиря тут же загорелись предвкушением. Тоже мне Лейла номер два. Девушка подобрала подол сарафана и уселась буквально вплотную ко мне.
— Расскажи.
Вздохнув, я вытащил травинку и убрал за ухо. Поправив шляпу, набрал в грудь побольше воздуха и начал:
— Итак, когда-то давно, никто уже и не помнит когда, жил-был парнишка по имени Джон, хотя все его называли просто Джо. И был этот человечек явно не в своем уме. Когда ему стукнуло шестнадцать, он решил, что пора влюбляться, а поскольку на их хуторке не было лиц женского пола, достойных столь прекрасного юноши, Джо влюбился не в кого-нибудь, а в дочь богини любви, то бишь в одну из многочисленных звезд на вечернем небосклоне. И так получилось, что жил он где-то на западе, так далеко, что туда ни одна птица не долетит. А звезда была на восточном небосклоне. И вот мальчик собрал свои пожитки и отправился на восток, за любовью, так сказать. Он шел и ехал, плыл и полз, воевал, сидел в тюрьмах, даже милостыню просил. Но каждую ночь все приближался к мифической цели. А когда он добрался до места, откуда звезду было видно лучше всего, то был уже так стар, что даже великие летописцы не сочли бы его года. Обессилев, старик упал, и последнее, что он увидел, — это яркая звезда, в которую он был влюблен. Старик умер, а дочь богини, не в силах видеть кончину любимого, сорвалась с небосклона и упала сюда. Обернувшись прекраснейшей из женщин, она прошла дорогой, по который мы сейчас едем, к мертвому старцу. И где бы она ни ступила, всюду расцветали прекраснейшие из цветов. Когда же она дошла до старца, то подняла его на руки, словно он был легче воздуха, и они ушли.
— Но куда?
Я хмыкнул. Вечер уже вступил в свои права. Закат отгорел на западе, и время для истории было подобрано идеально.
— Вон туда, — ответил я и поднял палец.
И мы оба закинули голову к еще пока не черному небу. Там, в вышине, сияли две яркие звезды, и были они так близко друг к другу, что казалось, будто это одна.
— Но как же так? — произнесла Лиамия. — Прошлой ночью их не было видно.
— Такие дела, — развел я руками. — Эти звезды — Любовники, их можно увидеть только из этих земель. И любой знающий человек сразу скажет тебе, что здесь пролегает граница между западом и востоком. Можешь радоваться, мы уже проделали почти половину пути.
Некоторое время мы ехали молча, а Мия, прижимая к груди букет, неотрывно смотрела на две звезды. Я какое-то время тоже ими любовался. Добряк, зараза, — если бы он был жив, я был бы должен ему серебруху. Да где это видано, чтобы какие-то звезды можно было увидеть в строго определенном месте! Сумасшедший мир. Хотя что я мучаюсь — здесь вон есть земля, где острова в небе парят, словно ловко запущенный воздушный змей. И пусть в нее мало кто верит и мало кто про нее знает, но я нутром чую, что мне позарез туда надо. Это какое-то потустороннее, дикое знание вселяет в меня уверенность в завтрашнем дне. Пусть и призрачная, но цель ведет меня лучше любой путеводной звезды. С каждым днем я буквально ощущаю, как утекает время, оно струится, как песок из разбитых часов, неумолимо, неуклонно, ведя меня к какой-то черте, итогу пребывания на Ангадоре. Порой я даже слышу это тихое томное «тик-так», будто какой-то злобный демон поселился у меня в голове и стал вести отсчет. И я не знаю, что произойдет, когда часы встанут и прозвучит бой курантов, но мне кажется, в этом есть смысл. Именно в этом отсчете, в парящих островах и в моих вопросах о магии и собственной технике кроется некая потаенная суть, ответ на самый важный вопрос — как я оказ…