Я поднялся в свою комнату и достал несколько листов лилового картона. Разрезал их, и получились отличные пригласительные карточки. Всех мальчиков из класса я приглашать не собирался, да и всех девочек тоже. Например, для Сильвена, училкиного любимчика, карточки не написал, еще чего: он ботаник, вечно с книжкой под мышкой. И для Солей не написал карточки, потому что она лопает сэндвичи с люцерной и говорит, что я заболею раком, когда на большой перемене видит мои, с ветчиной. Я не хотел ее приглашать, хоть она и не ботаник, а просто дура, по-моему, но так или иначе, она бы всех напугала, ляпнула бы, например, за столом, что мамины хот-доги сделаны из трупов животных.
Я надписал карточки для Жозефа, для Жана-Франсуа, для Никола, для Максимилиана и для Шарля. И особенно красивым почерком — для Сандрины. Чтобы она наверняка не отказалась, заготовил еще две карточки, для Виолены и Ноэми — это ее лучшие подруги. Я пересчитал карточки и решил, что восемь гостей — в самый раз, чтобы чипсов и газировки на всех хватило от пуза. И подарков будет достаточно.
Назавтра на первой же перемене я раздал карточки. Ребята-то согласились прийти сразу, они ведь мои друзья, а девчонки втроем ушли совещаться в дальний угол школьного двора. Вернувшись, они сказали, что придут ко мне на день рождения, но в три часа им надо будет уйти, чтобы успеть на урок балета. Сандрина улыбалась, и я представил ее в балетной пачке, коротенькой, пышной, как у балерин в «Щелкунчике», на которого мама водила меня в рождественские каникулы. Тут зазвонил звонок, и мы пошли на урок.
В четверг перед обедом весь класс спел мне «С днем рождения». Мне подарили большущую открытку, на которой все расписались. Я сразу нашел подпись Сандрины — она была в левом углу. Сандрина написала свое имя лиловой ручкой, очень красивым почерком. Концы буквы «С» были закручены улиточками. Я подумал: неспроста, наверняка она сделала это специально для меня, потому что на открытке, которую подарили Максимилиану в прошлом месяце, она расписалась карандашом и «С» было самое обыкновенное.
После уроков за мной приехал папа. На заднем сиденье машины лежала большущая коробка в золотой бумаге. Он сказал: «Это тебе», и я развернул. Это была суперская космическая станция с цифровым пультом управления и настоящими красными лампочками. «Спасибо, пап, спасибо большое!» — поблагодарил я. Папа сказал, что это еще не все, что сегодня весь вечер в нашем распоряжении и он приглашает меня в ресторан, а потом на хоккей. «А Марлен с нами поедет?» — спросил я (Марлен — это папина подруга). Он ответил: «Нет, сегодня у нас будет мужская компания». Мужская так мужская, это даже лучше. Я рассказал папе, что мама устраивает мне праздник в субботу и что я пригласил трех девочек. Он засмеялся и сказал, что три девочки — маловато и нам, мальчикам, будет скучно. Нужно, сказал, чтобы девочек было больше, чем мальчиков, иначе веселья не получится. И еще добавил: «Вот увидишь, на будущий год я сам устрою тебе праздник, настоящий. Девчонок будет хоть отбавляй». Я ничего не ответил, все равно я думал только о Сандрине, о ее букве «С» с завиточками. Мы с папой поужинали в греческом ресторане, потом «Канадианс» проиграли матч в овертайме. Когда он привез меня домой, мама стала ворчать, что мы слишком поздно, а мне завтра в школу и я буду спать на уроках. Перед тем как лечь, я еще раз посмотрел на подпись Сандрины и спрятал открытку под подушку.