Алексей перелистнул еще несколько карт. На одной из них остановился.
— Смотри сюда. Это, наверное, самое подозрительное место на участке. Вот здесь — Каширская заманиха плюс жуткое свальное течение. И вот эта протока за Староверским островом. Глубины большие, но судовой ход под другим берегом, под правым. Если кого черт понесет к заманихе, его может развернуть на девяносто градусов, и он перегородит вход в протоку. Носом упрется в берег, кормой — в приверх острова. Тогда — шабаш. Вызывай буксир, а еще лучше — два, и еще баржу, чтобы перепаузить груз. Потому это место все и обходят, как…
— Это если сверху идти… А снизу в протоку вообще не войдешь. Я смотрю, там глубина полметра всего. И грунт скальный… Если только… Если только обогнуть заманиху, резко повернуть налево и заскочить в протоку.
— Только так. Но маневрировать над островом, да еще на свальном течении возле заманихи… — Алексей покачал головой.
— Ты бы смог?
— Рискнул бы… На небольшой посудине типа старой «Эстэшки». И если бы знал, что в случае чего мне за это не нагорит.
— А на «Беломорке»?
Алексей задумался.
— Нет, — наконец произнес он.
— А Климов? Он смог бы?
— Климов? Не думаю. Махалевич смог бы, Петров, пожалуй… Лазарева, твоя землячка, наверное, способна на такое… Вопрос в том, кто у Климова штурман. А может, рулевого опытного где нашел… Не знаю.
— Главное, теоретически можно сюда зайти?
— Теоретически можно.
— Ночью?
Алексей достал из холодильника две жестянки немецкого пива. Мы выпили.
— Хорошо живешь, капитан, — сказал я.
Алексей промолчал, Прихлебывая пиво, он долистал альбом до самого Сургута и захлопнул его.
— Одно из двух: или ты ошибаешься, или…
— Или? — переспросил я, выдергивая сигарету из его пачки.
Вместо ответа Алексей сделал мне знак молчать и повернулся к висевшему на стене переговорному устройству.
— Серега! — позвал он, нажав на кнопку.
— Да, Алексей Иваныч!
— Ты у нас ходячая машинная память. Как насчет судовой роли по шестидесятой «Беломорке»?
— Это у Климова, что ли?
— У него.
— Сейчас вспомню… Поварешек не знаю, правда.
— Меня только команда интересует.
— А, тогда, значит… Шелепин — механик-третий штурман, потом — Славин, второй штурман-помощник механика… А первым штурманом у него баба.
— Женщина? Кто?
— Фамилию не могу вспомнить… Ну эта, с Волги которая… Сейчас… А, вспомнил: Лазарева! Да, точно: Лазарева Ирина.
Ирку Лазареву я помнил. Алексей, конечно, слегка загнул, назвав ее моей землячкой — в Казани она сроду не была. А приехала сюда учиться из Нижнего Новгорода, тогда еще Горького. Там поступить на судовождение не смогла, приехала в Сибирь, у нас тут тогда еще принимали девчонок на эту специальность. Училась она на курс меня старше и неплохо училась, кстати сказать: по практикам, например, у нее всегда были великолепные отзывы. Закончив институт, она уехала к себе на Волгу, но скоро вернулась — на Волге, в силу старых традиций, не жаловали женщин на теплоходах. Одно время работала на «чешке» — не то на «Якутске», не то на «Ленске», но скоро оттуда списалась — члены экипажа из-за нее чуть глотки не перегрызли друг другу… Значит, теперь она у Климова, в этой банде речных пиратов. Но, по крайней мере, тут никто никому горло рвать не будет. Я кое-что слышал про этого Климова и догадывался, что он наверняка сказал своим архаровцам по поводу Лазаревой: «Это —