— Да не читай ты мне ботанику, Фаска. Не помнишь, на чем ты сгорел, когда тебя замели?.. Тебя жадность, как последнего фуцана, сгубила. А здесь бабки только так отстегивают, ты в следующем году себе жилье хоть в Москве, хоть в Сочи купишь…
— Жилье, говоришь?.. А хлопнут по этому жилью тем, что мы тут раскапываем, и кому оно на хрен нужно будет, это жилье? От самого-то останется — хоронить нечего будет.
— Ты что мне тут мурочку-то пестришь, в натуре?
— Никого я тебе не пестрю, Бига. Все это железо, по— твоему, бесполезное, идет к кавказцам, ты это знаешь? А ведь не настолько уж они тупые, чтобы отваливать такие бабки за утиль. Эти штуки, которые мы отправляем взамен пустых контейнеров — это, бля буду, атомные бомбы!
Бегемот ненатурально заржал.
— Фаска, ты сколько косяков сегодня уже дунул?
— Иди ты со своими косяками! Я видел документы в конторе. После смерти Берии этот объект законсервировали, а при хрущевском бардаке все про него и забыли. Когда на Кыштыме в пятьдесят седьмом рвануло, отсюда всех тоже окончательно сняли. Ты знаешь, они же все тут смертники были! Кто от радиации загнулся, кого — так… Знаешь, почему у тебя все клешни в нарывах? Помнишь склад с баллонами?.. В баллонах аргон. А в аргоне — плутоний! Аргоном его от коррозии защищают, но баллоны текут, и ты облучился…
— Ты чего несешь, сволочь?! — зло зашипел Бегемот. — Откуда ты это все знаешь?
— А ты забыл, где я учился? Я тебе правду говорю. Сдохнем мы тут все к свиньям… Гришка слег, блюет желчью, грибами будто отравился. Сроду он грибов не жрал, век воли не видать! Дед сам кашляет, как пожарная лошадь, да и ты… Хана нам, Бига! Рвать когти надо! Дед пьяный спит, не протрезвел еще, Славка Штырь — тоже, Гришка болеет… Другого такого случая не будет! Через проходную объекта направо и прямо. Там дорога начинается и идет прямо в Ширяево. А?.. На «трумэне» и уедем, черта они нас догонят. Там — на самолет… Бегемот, ты чего, в натуре…
Грохнул выстрел. Фаска мешком плюхнулся в грязь. Бегемот внимательно посмотрел на него, вздохнул, потом глянул в дуло пистолета, из которого только что пристрелил собеседника и, убрав оружие в карман, поднялся и не спеша скрылся в гараже. Знакомо лязгнуло железо, и над объектом вновь повисла тишина. Фаска лежал молча и не двигаясь. Из его развороченной глазницы в грязь стекала кровь.
Мне нужно было срочно делать отсюда ноги. И как можно тише. Я теперь знал то, за что с точки зрения того же Бегемота в живых права не имел оставаться. Стараясь не шуметь, я слез с машины, и прижимаясь к стенам складов, стал пробираться к выходу с этого странного «объекта».