– Вчера я был в Зимнем дворце и заметил, как министр двора выговаривал своему помощнику…
Александр покосился на беседующую парочку из двух прожженных царедворцев, начавших свою карьеру еще при прошлом императоре (именно тогда французский был официальным языком двора), и взял бокал с подноса, что величаво плыл в руках привычно-невозмутимого ко всему лакея.
«Тоже, можно сказать, вращается в высшем свете».
Отпил терпкого шампанского, произведенного на виноградниках предприимчивой французской вдовы[9], и вернулся обратно к колонне. Подметив на обратном пути несколько равнодушных взглядов, сопровождавших его с того самого момента, как он появился на балу. На котором, надо сказать, особым вниманием его не баловали – но это было вполне объяснимо. Никаких долгих разговоров с новичком сверх обязательного минимума. Почти никакого внимания со стороны прекрасной половины человечества. И уж тем более никаких танцев – пока признанные патриархи аристократического сообщества не вынесут свой негласный, но очень весомый вердикт. Так что к молодому князю Агреневу пока только лишь прислушивались, присматривались и непрерывно оценивали: как разговаривает, как держит себя перед собеседником, даже как целует дамам ручку. Настоящий аристо должен быть безупречен во всем! И неизменно вежлив – со всеми и всегда. Кстати, последнее у представителей старых родов было воистину в крови, на уровне безусловного рефлекса.
– А, так прием в германском посольстве все-таки состоится? Кстати, вы слышали – в этот же день будет еще один, у французского атташе?..
– Вы правы, нелегкий выбор. Вот если бы не атташе, а сам посол прекрасной Франции!..
«Да когда же они сменят пластинку! Я расписание всех столичных балов и приемов, наверное, уже на месяц вперед выучил. Вот интересно, на дне рождения старины Фридриха будут такие же дятлы? Способные долбить одну и ту же тему непрерывно в течение часа? Скоро узнаю».
Надо сказать, что Александр тоже не терял времени впустую – он внимательно наблюдал и запоминал, подмечая, как держатся и разговаривают остальные гости. Жесты, оттенки удивления и радости на лицах, манеру общения и многое, многое другое. Наблюдали за ним, наблюдал он – и в результате, не скучно было никому.
А вообще, судя по внутренним ощущениям новичка, отношение к нему было вполне благожелательным. Нет, особой приязни к нему никто не выказывал, но и отчуждения тоже не было: все же первое обязательное условие он успешно выполнил. Причем самим фактом своего рождения, в правильной аристократической семье, с давними корнями и историей. Со вторым тоже все было в порядке – точные размеры его состояния конечно же были неизвестны, но право же, какая это ерунда: миллионом больше или меньше? Главное, что они есть, эти самые миллионы. На этом фоне даже закрытость и необщительность «сестрорецкого затворника» воспринимались вполне благожелательно, тем более что в волочении за юбками он замечен не был, как и в прочих стандартных развлечениях молодого и состоятельного мужчины его лет. Ну а раз не замечен – значит, очень скромный. Или осторожный, что даже лучше. К тому же отменно вежливый и с поистине безукоризненными манерами. То есть юноша правильного и очень строгого воспитания, так сказать, аристократ высшей пробы. Конечно, были в его биографии и отдельные недостатки, вроде службы в пограничной страже. Гвардия, флот, артиллерия и кавалерия – вот это правильное место службы для наследника старых родов. А что такое бригада пограничной стражи? Даже и не обычная армейская часть. Подчиняются гражданским штафиркам, постоянно бегают за какими-то подозрительными личностями, да и служат по таким медвежьим углам, что не сразу-то и найдешь, где это!