— У меня есть для тебя отличная идея, — объявила она, многозначительно положив руку на спинку стула.
— А, да, — торопливо произнес он, чтобы она не опередила его, — присаживайся. Боюсь, я смогу уделить тебе не более двух минут. — Гас говорил с плохо скрываемой недоброжелательностью. Элли давалось понять, что даже налетчик встретил бы здесь более теплый прием.
— Двух минут хватит. Нам нужно лондонское приложение. Я слышала, что «Монитор» вот-вот запустит свое. Если мы не будем медлить и опередим их, то сможем удержать свои позиции.
— В самом деле? — Маклин прижал согнутый палец к ноздре и уставился на Элли совсем уж неприязненно. Больше всего ему не понравилось это «мы», поскольку в нем содержалось предположение, что Элли все еще была жизненно важной деталью механизма газеты, что для нее еще не стала очевидной неизбежность ее скорого ухода. — Такая возможность, разумеется, уже обсуждалась руководством, — поведал он ей.
— Обсуждалась?
— Несомненно.
— И что слышно? Мы займемся этим?
— К сожалению, на данном этапе эта информация является конфиденциальной.
— Я так и думала. — Элли положила ногу на ногу, устраиваясь поудобнее, и принялась покачивать сдвинутой на носок туфлей. Затем она развернула свой сандвич, отчего кабинет наполнился зловонием несвежего яйца. — Фу-у! Вряд ли это съедобно, как ты считаешь? Внезапно я лишилась обеда. Конечно, душа и тело должны находиться в гармонии, но всему есть предел. — И Элли бросила пахучий бутерброд в корзину для мусора, в душе пожалев, что ранее не догадалась купить сыра бри — этот мощный источник запаха грязных носков.
— Есть еще какие-нибудь вопросы? — спросил Маклин с едва сдерживаемой яростью.
— Пожалуй, нет. — Элли изобразила смущение. — Ах, вообще-то есть, — призналась она в порыве доверительности. — Это насчет Дон Покок.
Неправильно интерпретировав намерения Элли, Маклин подумал: «Вот оно!» Он возрадовался: «Она дает слабину!» Наклонившись к ней, сцепив руки, он с упованием ожидал, что Элли станет делиться с ним недовольством по поводу своего положения в газете («Увольняйся, ты, корова», — вертелось у него на языке) и в приливе великодушия ввиду скорой победы мысленно решил положить в конверт пятерку, когда сотрудники будут скидываться на подарок Элли в связи с ее уходом. Ну, может не пятерку, но по крайней мере фунт или два.
— Выкладывай, — сказал он Элли.
— Она такая перспективная, ты не находишь?
— Да, да, мы возлагаем на нее большие надежды.
— И такая молодая. Когда она дорастет до наших лет, она, может, будет писать не хуже меня. А если и нет… Хотя, конечно, к тому времени, когда она дорастет до наших лет, мы тоже будем уже в другом возрасте. Нам будет по шестьдесят. Подумать только! Однако я отвлеклась.