— Твое чувство юмора говорит о том, что все хорошо, — улыбнулся Петер. — Ты должна быть очень внимательной, если действительно хочешь стать велосипедистом.
Паула уныло посмотрела на свои перепачканные ладони:
— Что мне с ними делать?
Она сердито оглядела высокие, почти до колен, сапоги — все в грязи — и решила, что они очень подходят для езды на велосипеде, а иногда, возможно, и на мотоцикле. Тротуары в Амстердаме были скорее опасным, чем свободным от транспорта и спокойным местом для пешеходов.
Паула перевела взгляд на стоящего рядом Кристофа. Он держал ее за руку и пытался отряхнуть грязь с рукава. Затем мужчина вытащил из кармана носовой платок и вытер ей сначала одну, потом другую ладонь. Когда он наклонил голову, девушка невольно залюбовалась его красивой прической, широкими плечами хорошего спортсмена и улыбнулась.
Никому не приятно быть сбитым шальным велосипедистом на тротуаре, но, если этим можно заслужить внимание такого мужчины, как Кристоф, она готова время от времени падать.
— Осмелюсь вмешаться в эту трогательную сцену, — сказал Петер, ревниво наблюдая за ними, — но ты стоишь на своей сумке, Паула.
— Благодарю, — отозвалась девушка, — а я даже не заметила.
Кристоф слегка наклонился.
— Позволь мне? — сказал он, задержав ее руку чуть дольше положенного.
Затем Кристоф преклонил колено и стал собирать разбросанные вещи. Лукас поднял ручку, маленький флакончик духов и протянул их Пауле:
— Ваши женские мелочи, — тряхнул головой и широко улыбнулся. — Почему вы не понимаете, что несколько гульденов в кармане — все, что нужно человеку?
— Лукас, прекрати, — вмешалась Санди.
— Вот, прошу. — Кристоф сложил расческу, кошелек, прочие мелочи и протянул сумку Пауле. — Думаю, мне все удалось собрать.
Петер наклонился:
— Кроме этого. — В его руках был маленький листок бумаги. — Не сомневаюсь, это любовное послание.
— Это не мое. — Паула взглянула на листок. — Никогда не получала любовных записок. — Она отвела взгляд, стараясь не смотреть на Кристофа.
— Тогда ты не будешь возражать, чтобы я прочитал. — Петер развернул пожелтевший листок.
Паула казалась напряженной. Иногда Петер правда слишком много себе позволяет.
— Пожалуйста. Ведь сегодня полагается делиться.
Если Петер и заметил ее резкость, то не подал виду. Он начал читать, и Паула замолчала, не отрывая свой взгляд от записки. Лукас, Кристоф и Санди удивленно переглянулись. Улыбка вскоре вновь вернулась на лицо Петера.
— Действительно, не имеет к нам никакого отношения. — Он стал сворачивать листок.
— Нет, — сказал Кристоф. — Мы все должны прочитать. Любишь ты напускать туману.