Перегоняя друг друга, шутя и смеясь, трое веселых юношей приближались к скамье, где сидели обе пожилые женщины. Левретки залились лаем; молодые красавицы, одетые в форму одного из лучших полков, прошли мимо императрицы, не заметив ее. Мария Савишна возмутилась и хотела им было сделать замечание, но императрица удержала ее за руку.
— Оставь их! Это наша ошибка — на нас не обращают больше внимания, ибо мы состарились с тобой. Ах! Если бы императрицы могли всегда иметь пятнадцать лет! — И она медленно стала подниматься по склону, ведущему ко дворцу.
Напрасно Екатерина баловала и холила Зубова: он обманывал ее, как все другие, — ни больше, ни меньше. Она могла похвастаться, хотя и без гордости, что была женщиной, которой больше всего изменяли на ее веку. Ее любовь всегда связывала ее с молодежью шумливой и распущенной. Валерьян Зубов, Николай и Петр Салтыковы объявили войну всем добродетелям.
Если девушку нельзя было просто купить чем-либо, то ее увлекали в засаду, забавлялись ею, пока она не надоедала, а потом преспокойно и без стыда ее предоставляли своим друзьям приспешникам и слугам. Екатерина лишь смеялась над их выходками и легко журила их.
Поджидая этих юных распутников, она сидела за вышивкой в будуаре, где висели нежные медальоны Веджвуда. Она следила взором за прирученной обезьянкой, принадлежавшей изменявшему ей постоянно Платону Зубову, которая свободно прыгала по комнате, волоча за собой свой хвост: опасная игра посреди всех этих хрупких вещей саксонского и сервского фарфора.
Ее неизменно живой ум тоже перескакивал с одного вопроса на другой, как и та обезьянка… В комнате стояла огромная золоченая клетка, в которой щебетали и порхали птички с ярким разноцветным оперением, привезенные из далекой Америки. Эта страстная любительница красоты умела любоваться развешанными вокруг миниатюрными портретами своих любовников, заставляя оживать прошлое, но, не давая ему расстраивать себя.
Каждое утро Платон Зубов, просыпаясь, видел вокруг себя министров, придворных и всякого рода просителей. Узнав, что он любит кофе по-турецки, один из послов собственноручно приготовлял кофе и подавал его лентяю прямо в постель. Поэт Державин сравнивал его с Аристотелем, старые верные слуги своего отечества принуждены были целовать его руку. Всякому, кто только хотел слышать, она повторяла, что это величайший гений России. Она делала все по его воле. Как щедр этот шалопай! Он не просил ничего у своей престарелой любовницы. «Он не смел, принять ее милостивого подарка» — богатейших земель в Польше, населенных несколькими тысячами крестьянских душ! Его любовь так бескорыстна! Однако втихомолку этот образованный, не тупой, жестокий, жадный и неумный, хотя и хитрый фаворит заставлял оплачивать свои услуги сумасшедшими суммами.