— Мэдди, я лишь пытаюсь сказать…
— Думаю, ты сказала достаточно. — Несколько секунд Мэделин пристально смотрела на сестру, будто желая испепелить взглядом. Потом закатила глаза и пожала плечами. — Возможно, обе мы наговорили лишнего, — пробормотала она.
Шарлотта решила, что придется удовольствоваться этим: едва ли она дождется чего-нибудь, больше похожего на извинение.
— Хоть в одном ты права, — вздохнув, сдалась она, предпринимая еще одну попытку сохранить мир. — Боюсь, придется нам сойтись на том, что мы не сходимся ни в чем… Мир?
— Мир, — неохотно кивнула Мэделин.
— Отлично. А теперь, если ты поставишь хлеб на стол и… — Шарлотта сделала движение в сторону холодильника, — достанешь фаршированные яйца, пока я положу лед в стаканы для чая, полагаю, все будет готово.
Подойдя к холодильнику, Мэделин нахмурилась.
— А почему я раньше этого не видела? — Она указала на фотографии, прикрепленные магнитами к двери холодильника. — Это ведь с твоего дня рождения, да?
— Да. Все собираюсь вставить их в альбом, — отозвалась Шарлотта. — А ты их не видела, потому что я только недавно отдала негативы Хэнка в печать.
Мэделин неотрывно глядела на фотографии.
— Да, долго же ты собиралась. С твоего дня рождения уже несколько месяцев прошло. Хотя ради таких снимков можно было и потерпеть. Какие милые! Особенно вот этот, где ты с Джудит. — Мэделин покачала головой. — До чего же странно: она моя дочь, но могу поклясться: чем старше она становится, тем больше походит на тебя.
Вот чудеса-то! — мысленно воскликнула Шарлотта, пораженная, что на сей раз удостоилась большего, чем полный ярости взгляд. Уже много лет Шарлотта слышала от окружающих о своем сходстве с Джудит: волосы одинакового русого оттенка, одинаковое миниатюрное сложение и даже одинаковые небесно-голубые глаза. И сходство это всегда являлось для Мэделин больным вопросом. Втайне Шарлотте было приятно и лестно слышать о нем, однако, поскольку Мэделин так нервировали подобные разговоры, Шарлотта уже давно научилась скрывать свои чувства.
Несколько минут спустя Шарлотта позвала гостей в дом, и как только все собрались вокруг стола, она кивнула сыну:
— Хэнк, прочти, пожалуйста, молитву.
— Конечно, — отозвался он.
В ту секунду, когда Хэнк произнес заключительное «Аминь», Даниэль громко откашлялся и поднял руку, прося всеобщего внимания.
— Пожалуйста, подождите минутку. — Он встал. — Мы хотим сделать объявление.
Он подхватил на руки маленького Дэви, а затем протянул руку Наде, которая поднялась с места и встала рядом с ним.
Шарлотте сразу стало ясно, что под «мы» подразумевались все трое. И, внимательно вглядевшись в лицо племянника, поняла, что тут заваривается кое-что поважнее гамбо, все еще булькающего на плите.