На вокзале Ирена встретила и нескольких своих соотечественников, ожидавших поезда в Польшу. Ирена обрадовалась им. Но некоторые поляки, узнав, что она приехала насовсем в Советский Союз, враждебно посмотрели на нее. Особенно зол был тощий поляк в полувоенном френче и толстых роговых очках на длинном птичьем носу. Кривя тонкие губы, он уговаривал Ирену:
— Что вы делаете, пани? Вы сошли с ума! Вы не знаете, куда вы едете. Там, — он показал рукой на восток, — голод, грязь, нищета и лагеря. Да, да, лагеря! И они ждут таких наивных женщин, как вы, пани…
— За что же меня туда сажать? — недоверчиво спросила Ирена.
— Вы не знаете русских, а я знаю, — продолжал ворчать поляк. — Почти пять лет прожил в России.
— Значит, вы приехали сюда еще до войны?
— Да, в начале сорок первого.
— И вы можете так плохо говорить о народе, который приютил вас в самое страшное для нашей родины время? — возмутилась Ирена. — Как вам не стыдно!
— Поверьте, пани, я старый тертый калач, многое перевидал на своем веку и мне вас просто жаль, — вкрадчиво сказал он. — Вы молоды и красивы, пропадете у этих варваров. Будете ходить в лаптях или в грубых подшитых валенках. Ух, дябли бы их взели! — ругался лысый.
Ирена, испытывая к нему гадливое чувство, резко сказала:
— Слушать вас противно! Видно, не дали вам русские открыть собственный ресторанчик или лавочку, вот и ругаете их, спешите в Польшу за наживой, наверстать упущенное. Не надейтесь! В Польше теперь такие, как вы, не нужны.
— Ого! А вас, оказывается, уже сагитировали, — криво ухмыльнулся лысый. — Но хотел бы я посмотреть на вас через год-другой. Тогда вы по-другому запоете…
Он повел глазами вокруг, ища поддержки у соотечественников. Но те молчали, потупив глаза.
Поезд на Москву для гражданских подали только на десятые сутки. Все эти дни Ирена спала, ела прямо в зале ожидания, устроившись на одной из скамеек, как и другие пассажиры. Попав, наконец, в вагон, Ирена, измученная, крепко уснула.
Проснулась, когда садилось солнце. Поезд шел полным ходом на восток, увозя ее все дальше от границы. Ирена высунулась из окна и подставила лицо встречному упругому ветру. Он трепал волосы, раздувал рукава светлой блузки, обдавал паровозной гарью, но Ирена ничего не замечала и с жадным любопытством смотрела на плывущую за окном землю. Мимо проносились беленые хаты белорусских деревень, одинокие избы на косогорах, реки и речушки. Ирена видела радужные блики в окнах хат, вьющиеся кудели дымков из труб, колодезные журавли. На вокзалах больших и малых городов Ирена видела бесчисленное множество людей. Казалось, что вся Россия в те дни торопливо куда-то ехала.