После госпиталя, по совету инспектора Суона, Гай поселился в небольшой гостинице в Паддингтоне, где его регулярно посещал доктор Ллойд и медицинская сестра. Он получил ободряющую записку Суона и приветливое письмо от коллег по Университету, но скука была смертельная.
— Как вы себя чувствуете, Гай? Сидите, ради бога, — сказала Ива, входя в просторный и комфортный номер. Куда более просторный и комфортный, чем каморки в квартире мисс Грин на Друри-лейн.
— Теперь уже совсем хорошо, — ответил Гай, стараясь придать себе молодцеватый вид. — Что вы сделали с моей головой?
— О, она больше не болит? — улыбнулась Ива.
— В ней появилось много новых мыслей, — улыбнулся в ответ Флитгейл.
Он рассматривал Иву так, словно видел её впервые.
— Новых мыслей? — заинтересовалась Ива, пряча улыбку.
— Да, однако доктор Ллойд категорически запретил мне послать домой за книгами, а эта… эта заботливая сестра не позволяет мне выйти на улицу, хотя погода… — Гай не договорил и продолжал смотреть на мисс Иву с растерянным, ищущим выражением.
— Вы спасли мне жизнь, Ива… — проговорил он, наконец, мучительно выталкивая слова.
— Ваша жизнь того стоит, — мягко ответила она, подходя к большому креслу, в котором с удобством расположился больной учёный, и нежно кладя руку на его перевязанную голову. — Вам ещё предстоит потрудиться во славу науки. А теперь отдыхайте.
— Я, видимо, вёл себя, как форменный идиот. Мне надо было предупредить Суона. И вообще… я попал в самое око смерча, но не сделал ничего, чтобы помочь в расследовании.
Флитгейл был смущён. Он выглядел виноватым и подавленным.
— О, прошу вас, ваша роль ещё не закончена, дорогой Гай. Я зашла только на минуту, убедиться, что с вами всё в порядке. Ах, да, я принесла вам инжиру. Вы любите инжир? Свежий, — Ива вынула из изящной сумочки три плода, завёрнутые в тончайшую гофрированную бумагу и положила на укрытые пледом колени Флитгейла.
Затем она изящно наклонилась к нему, поцеловала лоб под льняной повязкой и отстранилась, улыбаясь загадочно и словно бы удовлетворённо. Потом пожала его запястье и ушла, оставив ошарашенного Флитгейла под присмотром кроткой сестры.
* * *
Ателье было затемнено, золотые экраны ширм рассеивали хрупкий свет свечи на каминной полке. Зеркало было занавешено. Не было ни изящной козетки, ни круглого столика: посреди комнаты, обращённые друг к другу на расстоянии порядка трёх ярдов, стояли два кресла. Ива сидела в эркере, в своём любимом кресле, отвёрнутом к плотно зашторенному окну, крепко, до белизны, сцепив пальцы под тонким подбородком. Она смотрела прямо перед собой неподвижными глазами. Лицо её выражало самую сконцентрированную сосредоточенность.