— Вы не имеете этой власти. вы не имеете этой власти. вы не властны надо мной! — шептала Ива, словно заклинание.
Её раскачивало в кресле, как былинку, рот кривился усилием.
— Тогда отдай, — раздался сладкий, приторно-сладкий голосок откуда-то из-за стонущего тёмного столба. — Отдай нам нашего Лоиша. Зачем тебе наш мальчик? От-дай. От-дай-дай-дай-дай… — запел дурашливый голосок, и что-то вроде колокольчиков или бубенцов зазвенело по тёмным углам комнаты.
— Он мой, — сомнамбулически прошептала Ива.
— Отдай! Мы хотим поиграть с Лоишем! Лоизль — наш дружок, а ты — злая, не пускаешь его к нам, к нам-нам-нам! — заскулили голоски по всему ателье, сливаясь в омерзительную, глумливую какофонию.
— Мой! — внезапно пронзительно выкрикнула Ива.
Крик её был похож на вопль подстреленной птицы, но бубенцы, голоски, паскудные подвывания — смолкли.
— Ты всё ещё в силе… — произнёс глухой голос из мутно колыхающегося столба, — смотри, ты в силе … — дымный столб сгустился, стал плотным, обратился человеческой фигурой — фигурой высокого сутулого старика в тусклых доспехах и лохмотьях обветшалого рыцарского плаща. Он весь был словно написан сепией — плоть его была лишена цвета, словно подёрнута сухой песчаной пылью. Но это была плоть, а не бестелесный дух.
— Я — Рыцарь без имени. Спрашивай.
— О, благодарю тебя, Рыцарь без имени, — отозвалась Ива тихо. — Если ты пришёл, то ты — тот, кто знает. Лорд Карниваль жив?
— Жив, — с горечью ответил дух.
— У него есть чаша, зачем?
— Чаша власти.
— Скарабей?
Повисла пауза в беспрестанном электрическом гудении уплотнившегося вокруг рыцаря воздуха, вся фигура, явившаяся медиумам, казалось — корчится, словно пронизанная телесной болью.
— Бес-смер-ти-е… бес-смер-ти-е… Он осмелился притязать на бессмертие! — горестно простонал рыцарь, запрокидывая голову.
Ива лишь покачала головой, словно не могла поверить собственным ушам. Её тонкое лицо отразило жалость и что-то вроде брезгливости. В тишине было слышно лишь её тихое дыхание, тяжёлое, прерывистое — Алоиза, и какой-то неясный ветреный звук, который исходил от фигуры старика в доспехах. Наконец, она вновь заговорила.
— Что он ищет?
— Что? Посмотри, вот твой Альвизе! — засмеялся надтреснутым смехом рыцарь. — Красавчик Альвизе. У него есть то, чего так ищет старик… Пока — есть…
— Молодость, — сказала чуть слышно Ива, лишь подтверждая уже известное ей. — Но как он достигнет её?
— Есть только одна реликвия, наделённая силой поворачивать время вспять. Вечное тщеславие красоты. Зеркало Елены, убийцы доблестных мужей. Елены Троянской, — столько желчной ненависти звучало в словах духа, что чёрные вихри вновь закружились вокруг его сухой фигуры, и стали рассыпать рыцаря, как песчаный замок.