— Рвёт и мечет, дорогая, — с улыбкой ответил секретарь.
— Знаете, что я подумала, сэр? — с энтузиазмом продолжила Дороти. — Здесь очень нездоровая атмосфера. Эти тяжёлые гардины, расписные обои, гобелены! Вы знаете, что они губительны для лёгких? Многие больные чувствовали себя гораздо лучше после того, как комнаты их приводились в надлежащий вид. Я придаю гигиене решающее значение. И что, все комнаты лорда отделаны таким образом?
Сестра укоризненно смотрела на Джексона так, словно именно в его ответственность входила обстановка дома.
— Боюсь, что да, дорогая, — ответил тот.
— И личный кабинет его светлости отделан в том же духе? — не унималась Дороти.
— Ну, наподобие того.
— Надеюсь, в нём регулярно делают уборку?
— Боюсь, что нет. Лорд Карниваль не позволяет заходить в кабинет в его отсутствие, а, когда он работает, то убирать там, разумеется, нет никакой возможности.
— Какое удивительное пренебрежение элементарной гигиеной!
— И я не советую вам, Дороти, даже думать о каких-либо изменениях в жизни лорда. А тем более — выступать с какими-нибудь предложениями. Не советую.
Сестра вошла к Карнивалю, покорно опустив голову, и с удивлением обнаружила, что пациент довольно бодро прохаживается по комнате. Не обращая внимания на Дороти, Карниваль резко обратился к секретарю:
— Я так и знал. Я знал, что этот Олверни — полный болван. Взгляните, — он кинул на руки Джексону какой-то свёрток, и секретарь с трудом поймал его на лету.
— По-моему, довольно милая вещица… — осторожно предположил тот, заглядывая в свёрток и с опаской косясь на хозяина.
— Чушь! — отрезал Карниваль. — Совершенно не то. Лучше просто выкинуть деньги в окно, чем платить ему. Слепой болван.
Джексон отложил полураскрытый свёрток на комод и почтительно отступил.
— Мы пойдём в библиотеку и займёмся каталогом. А вы, — обратился он к сестре, — можете остаться пока здесь. Может, позже мне понадобится какая-нибудь пилюля, — в голосе Карниваля сквозил желчный сарказм.
— Я буду в вашем кабинете, если позволите. Почитаю медицинский журнал, — тихо сказала сестра Джексону, когда они выходили из спальни.
— Да, располагайтесь. Не завидую вам. Скорее всего, мы будем работать до ланча, так что времени у вас более чем достаточно.
Когда лорд Карниваль и Джексон спустились по деревянной лестнице с индонезийскими фигурами, и прошло некоторое время, достаточное для того, чтобы они углубились в работу, Ива вышла из секретарской и осмотрелась. В коридоре было четыре двери, все по одной стене: В саму секретарскую (она находилась ближе всех к лестнице), в кабинет лорда, в спальню и, видимо, гардеробную, которая замыкала коридор. Дверь в спальню оставалась открытой, и Ива ещё раз, уже не спеша и обстоятельно осмотрела это помещение. В нём не было ничего интересного, кроме свёртка, который продолжал лежать на комоде. Ива развернула его. Это было зеркало, обрамлённое серебряной филигранью, очень изящное, украшенное эмалью кантонской работы. Вещица, в самом деле, была очень хороша, и составила бы гордость любой коллекции. Карниваль был слишком придирчив, хотя — неизвестно, что сам он желал бы видеть в этом свёртке.