— Надеюсь, вы не станете покидать дома? — спросила Дороти-Ива с тревогой.
— Не вашего ума дело, — и Карниваль жестом велел ей удалиться.
Глава 10. Чего нельзя купить за деньги
Как и следовало ожидать, вскоре после появления в газетах залихватских статеек об убийстве Зулейки, у жертвы обнаружились весьма колоритные родственники. Не так много, как у Карниваля, но достаточно, чтобы вызвать головную боль у старшего инспектора Суона.
Сперва управление посетила сестра покойной, вероятно — бывшая клоунесса семейного цирка Робинсонов. Эта дама устроила перед Суоном сцену неуёмной скорби с заламыванием рук и неправдоподобными потоками слёз. Затем появился безутешный вдовец. От него пахло стойким, въевшимся в любой предмет его убогого платья, перегаром; он тоже лил сентиментальные слёзы горького пьяницы по «своей милой Зу-Зу», и описывал свою нужду так красноречиво, что и камень был бы тронут. Но Суон не был камнем, он был старшим инспектором Столичной полиции. И поэтому прекрасно знал, что мистер Робинсон бросил свою обожаемую супругу двадцать лет назад и в последнее время сожительствовал с некой девицей Элизабет Тайл, более известной как «Ягодка Бэт». Дрожавшие с утра руки и алчущий мутный взор вдовца говорили о степени нужды куда красноречивей всяких слов.
После общения с семейством Робинсон Суону пришлось пригласить в полицейское Управление мисс Филпотс, чтобы окончательно разобраться с собственностью покойной Зулейки. Опись её личного имущества, составленная мисс Филпотс, составляла лишь половину писчего листа. Зулейка, конечно, брала с клиентов деньги, но алчностью не отличалась, к тому же — совершенно не была способна делать сбережения и рассчитывать свои траты. Банкам она не доверяла, небольшие суммы, получаемые за услуги, хранила в ящичке карточного стола. В список личного имущества были внесены некоторые предметы из обстановки спальни, туалеты, годные разве что для любительского театра, и кое-что из старой цирковой рухляди. Любящим родственникам убитой рассчитывать особо не на что.
В конце разговора, уже поднимаясь, Филпотс кинула сдержанный взгляд на бумаги, аккуратно разложенные на столе инспектора. По одну сторону лежала толстая папка с делом Зулейки; по другую — несколько разрозненных листов в папке, которую Суону удалось добыть у инспектора Дота из полиции Сити. Поверх копии краткого отчёта об осмотре места убийства доктора Купера была подколота фотография, сделанная в морге для опознания убитого. Ретушёр придал лицу жертвы весьма живое выражение. Хотя глаза казались немного испуганными, в целом это был довольно сносный «постмортем», способный украсить семейный альбом.