— Ты заметил, — шепнула она ему, — как они держат коктейли? Непонятно, почему-то у них в руках все сразу выглядит вульгарно? Никто никогда не сможет научить их ни бокал поднять, ни выпить красиво. Пьют вино, как чай, — и уже громко продолжала: — Нил, зажги, пожалуйста, свечи. И сядь во главе стола. Сумеешь разделать утку?
— Ну, не так ловко, как… как мой дядя, — проговорил Нил, осторожно надевая на зажженную им свечу колпачок.
— Не так мастерски, как мистер Форрестер? Я этого и не жду. Теперь уже никто не умеет так разделать дичь. Но как-нибудь разрезать ты ее, надеюсь, сможешь? Справа от тебя сидит Энни Петерс. Она будет подавать ужин вместо меня. Прошу садиться, джентльмены, — провозгласила миссис Форрестер, сделав шутливый поклон, отчего ее серьги закачались.
Пока Нил разделывал уток, Энни опустилась на стул рядом с ним.
Ее и без того красное лицо раскраснелось еще больше от жара плиты. Она была на несколько лет моложе своего брата и беспрекословно ему подчинялась. Цвет лица у нее был на редкость скверный, а в желтоватых волосах поблескивали, словно длинные нити патоки, более светлые пряди. Весь ужин она промолчала и открывала рот, только чтобы сказать: «Спасибо, да» или «Спасибо, нет». Пока расправлялись с первой порцией уток, кроме миссис Форрестер вообще мало кто разговаривал. Молодые люди еще не научились делать два дела сразу. Они отрывались от еды лишь для того, чтобы спросить у хозяйки: «Не желаете ли соуса?» или ответить на ее вопрос.
Нил внимательно наблюдал за миссис Форрестер, сидевшей между двумя канделябрами, — за тем, как она подбадривающе кивала то одному, то другому из гостей, стараясь «расшевелить» их, как смеялась тяжеловесным остротам Роя Джонса, как поздравляла Джо Симпсона: он, мол, теперь солидный деловой человек, владелец собственного магазина. Длинные серьги покачивались вдоль впалых щек, которым, как казалось Нилу, совсем не шли румяна. Она наложила их перед самым ужином, когда зашла к себе в комнату. Некоторым женщинам румяна к лицу, размышлял Нил, но не ей, нет — во всяком случае, не сегодня, когда глаза у нее провалились от усталости, а сама она осунулась и выглядит изможденной. Он впервые видел ее такой. Нил вздохнул, представив, сколько ей пришлось потрудиться, чтобы приготовить сегодняшний обед на восемь человек, а ведь ее гостям больше по вкусу был бы просто бифштекс с картошкой. Такое угощение не для них, не в коня корм. Зачем она все это устраивает? Каково ей будет вечером, когда эти глупые ребята, пожелав ей доброй ночи, уберутся в своих желтых ботинках восвояси, а она, смертельно усталая, свалится в постель?