Потом, когда гражданская война так подточила силы страны, что отлаженные десятилетиями механизмы ржаво заскрипели, он видел, как необратимо пустеют коридоры и залы, украшенные хрустальными статуями мёртвых учёных. Как пыль укрывает парты и кафедры. Как голоса, гудящие раньше под сводами академии, исходят до осторожных перешёптываний.
Он всё равно проводил лекции, даже если туда являлось меньше десятка студентов. Даже если являлся всего один. Даже если не являлся никто — Ллар всё равно просиживал за кафедрой положенное время, упрямо поджимая губы.
Его не скрываясь называли сумасшедшим. Но даже когда приходилось самому открывать академию, со страшными усилиями толкать окованные металлом двери, он приходил и разговаривал с крысами. Стоило вечеру окрасить небо в жемчужно-серый цвет, он поднимался, собирал записи и шёл к выходу, различая эхо от собственных шагов в пустующих галереях.
Но до тех пор — ни шагу из аудитории. Так было и в тот вечер.
— Лорд Ллар. Императрица собирает новый совет. Вы должны стать его членом, поскольку являетесь единственным дееспособным представителем семьи.
Он взглянул на небо.
— Двадцать пять минут.
— Что? — слегка опешил посланник, и двое стражей за его спиной скривились — старый безумец, какого демона он понадобился императрице?
— Двадцать пять минут. Ровно через столько закончится последняя лекция. И я смогу пойти с вами.
Посланник замолчал, оглядывая пустую аудиторию, которая амфитеатром спускалась к преподавательскому столу. За ним, сцепив руки в замок, восседал Ллар с прямой, как линейка, спиной.
— Императрица желает видеть вас немедленно. Вы же не заставите её ждать? — бросил посланник, жестом требуя у стражников, чтобы они вышли в свет единственного огненного шара и выполнили свою работу.
Ллар предупреждающе поднял руку.
— Всего двадцать одна минута. Вы же не нарушите таинство науки?
Прошуршала где-то у задних рядов крыса, и один из стражей дёрнулся, хватаясь за эфес меча. Никому не нравились мрачные коридоры заброшенной академии. Статуи смотрели из тёмных провалов в стенах, как мёртвые души. Веяло библиотечным сквозняком.
— Да он спятил.
Ллар упрямо смотрел вперёд, поджимая сухие бесцветные губы. Вот он обернулся — и в его глазах отразилось белое пламя.
— Нехорошо слушать лекции стоя. Присядьте, прошу.
«Шестнадцать минут», — хрипло стукнулся в окна ветер.
Заскрипели давно не знавшие прикосновений стулья и столы. Когда истекло время, Ллар поднялся, одёргивая белую мантию профессора, и собрал со стола исписанные мелким почерком бумаги. По-доброму улыбнулся.