Но Орден стоял, уперевшись обеими руками в край стола, и ему было не до ученика. Орлана, глядя на дядю, облизывала губы, и снова чувствовала на них кровь. Как этим утром — должно быть, господин консул заметил её минутное смятение.
Он явился без предупреждений и развлекал шуточками мрачных стражей, пока Орлане сообщали о визите. Свёрток в руках Ранала проверили вдоль и поперёк, а потом вручили ей.
— Всплыло тут, совершенно случайно, не поверите! — подметил господин консул. — Взяли одного барыгу, а он пытался продать вот эту вещицу. Какими уж путями она к нему в руки попала… Клялся и божился, что у каких-то наёмников за бесценок купил.
— Неисповедимы пути Вселенского Разума, — пробормотала Орлана, рассматривая подарок — он лежал перед ней, на развёрнутом лоскуте бархата. Лежал, безразличный, как труп, с плохо начищенным лезвием, с почерневшим эфесом, но с отчётливо сохранившимся вензелем на рукояти.
Разглядывая вензель, выскобленный до серебряного блеска, Ранал понял, кому нанесёт визит сегодня утром.
— Это принадлежало вам, госпожа Орлана, разве нет? — Он подошёл ближе, рассматривая меч из-за её плеча. Любуясь произведённым эффектом. Орлана ощущала его взгляд на своём лице, но не обернулась.
В кабинет она его не пустила и приняла в небольшой комнате на первом этаже, где за стеклянной стеной в зимнем саду распускались цветы, и журчал фонтан.
Итак, фамильный вензель на рукояти бесспорно рассказал господину консулу, кому принадлежал меч.
— Не совсем, — вздохнула Орлана и ощутила на губах солёный привкус. — Это меч моего сына. А ещё раньше он принадлежал моему погибшему брату. Вы удивительно внимательны ко мне, господин консул.
Верещали птицы за окном, и в фонтане журчала вода. Перед ней лежал меч её погибших сына и брата. По сути — просто кусок металла, но Орлана почему-то не могла оторвать от него взгляд.
— Мы ведь теперь союзники, — развёл руками Каэда. — И я рад, что мы так хорошо поболтали в прошлую нашу встречу. Мне было бы приятно порадовать вас.
Орлана почти не слушала, что он говорил.
— А вы ведь не притрагивались к нему, да? — она помолчала, заставив консула шагнуть ближе и вопросительно заглянуть на алый бархат. Может быть, там был вовсе и не меч, а мёртвый младенец, и кровь впиталась в бархат, выкрасив его тёмно-алым. — Кажется, меч проклят.
Он снова молчал, но уже не улыбался, а Орлана подняла один край красного лоскута и закрыла меч. Как будто мёртвому металлу было не всё равно, что на него смотрят.
— Сами посудите, — вздохнула она и прикрыла от усталости глаза, — сначала им владел мой брат, но он погиб в сражении. Трагически погиб, защищая меня. Потом Риан. Ну вы ведь знаете, так? Что это, как не проклятье, по-вашему?