— А вам не кажется, что от товарища старшего сержанта как‑то странно пахнет? – демонстративно принюхался один из беркутовцев.
— Угу. И я даже знаю чем… – подхватил разговор Серега. – Признавайся, Толян, бомбанул все‑таки ларек?
— Ну че сразу бомбанул? Мы же граждан спасаем? Спасаем…
— Иванов, ну я ж тебе русским языком сказал… И вот из‑за таких как ты граждане о нас не высокого мнения.
— Да ладно вам. Годом больше, годом меньше… и так уже за этот магазин нам светит ого–го. Так что не надо тут строить из себя целок–недотрог. Я ж не для себя эту колбасу взял, а так сказать, в общую копилку.
Завизжали тормоза, и автобус резко остановился, заставив всех сидящих срочно хвататься за ручки, чтобы не поразбивать носы.
— Твою бога душу маму через селезенку! – ругнулся водитель.
— Что случилось?! – чуть ли не хором заорали остальные.
— Да мертвяк, мать его, бросился прямо под колеса!
— Ух ты! Анна Каренина в упрощенном варианте. Да поехали уже! Подумаешь, мертвяка задавил.
— Ну, раз так, то сами и будете колеса отмывать. Они ж вонять будут так, что придется противогазы доставать из закромов.
— Кстати, а вы заметили исходящий от зомбей запах… знакомый такой.
— Угу. Ацетон называется. У меня сестрица как лак на ногтях стирает, так хоть святых выноси, – поддакнул капитан–беркутовец.
— А ты чего своих в отделение не перевез? – поинтересовался Виктор. Перед автобусом как раз открывались ворота в их импровизированной крепости. Зомби пока в окресностях не наблюдалось. Да и стая зомбак куда‑то делась.
— Да ну нафиг! Вы что, серьезно планируете отсидеться здесь? В спальном районе? Где на один квадратный метр к вечеру, ну самое большее – к завтрашнему обеду, будет по три зомби? Нас здесь просто заблокирую и все еще до того момента как закончатся патроны и еда. Я своих на дачу отправил. Участок хоть и не большой, но высокий забор и каменный двухэтажный домик. Продукты там есть – матушка всегда в кладовке держит на случай ядерной войны, плюс закатка всякая, разносолы… Так что и им хорошо, и у меня глаз не дергается – как они там. Все. Приехали. Щас от вашего шефа все по рогам получим за самоуправство. – Кивнул Митрофанов, на приближающегося усатого полковника в мятой рубашке. Хотя сейчас все были мятыми и дурнопахнущими – носились как угорелые, а толком постираться да помыться было негде.
— Ну и где вы катаетесь?! – зашевелил усами Смирнов, сверкая глазами из‑под кустистых бровей, которым до знаменитых брежневских было далеко, но были они не менее колоритными. – Митрофанов, тебя начальство вызвонить никак не может, уже со мной связывались, боялись, что сожрали тебя, бравого капитана! А они устроили тут променад! Никитин, твою налево, мотание по вызовам еще никто не отменял! Бегом, мать вашу, к дежурному! Между прочим… А это что такое? – заметил шеф первый баул в руках у Сереги Паркова, из которого виднелись очертания все того же предмета детского туалета.