- Ну, Тунгус - это ведь не имя. А, по-другому, как то и не знаем.
- Антон, его звали Антон.
Потом было возвращение на базу. Я угодил в госпиталь, на неделю, оказывается, был ранен - в руку. По касательной, почти царапина, но эскулапы залютовали и заперли меня. Подозреваю, не обошлось без отцов командиров, да и верно, крыша у меня подтекала конкретно, еще завалил бы какого - "бородатого". А так хоть успокоился немного. Но вот жалость во мне умерла. Совсем.
Забирая меня от эскулапов на стареньком, видавшим виды уазике, старший лейтенант Рогожин пытался выяснить мое душевное состояние:
- Как себя чувствуешь, Егор? - рулит, время от времени, посматривая на меня.
- Да нормально, товарищ старший лейтенант! - вздыхаю. - Я сразу себя чувствовал нормально. Рана-то тьфу, кусок кожи содрало!
- С мясом, Егор, с мясом!
- Ой, да сколько там этого мяса-то было? - и тут решаюсь. - Это ведь вы меня в больницу законопатили?
- Так, сержант, что за базары? Ты был ранен, вот и лечился!..
- Товарищ старший лейтенант, ну что вы меня за дурака-то держите? Что я не понимаю... Вы боялись, что я кого-нибудь шлепну?
Молчит, смотрит на дорогу, потом повернувшись ко мне говорит:
- А ты уверен, что не стрельнул бы какого-нибудь, - крутит в воздухе пальцем, - скажем так "не русского".
Вздыхаю и, отвернувшись к окну, признаюсь:
- Нет, не уверен! Когда Тунгус погиб... я, наверное, не сдержался бы. Увидел бы какую-нибудь бородатую харю... или пристрелил бы, или зарезал...
- Вот! А ты говоришь! - и потеплевшим голосом. - Я понимаю тебя... но ты солдат, Егор... и дай бог, чтоб это была последняя потеря! Но надеяться на это не стоит... Знаешь, сколько у меня было таких потерь? Только я командир и не могу раскисать, потому что, на мне ответственность за тех, кто жив! - молчит, смотрит на дорогу и молчит, думая о своем.
- Говорят... потом привыкаешь, становишься равнодушней?
- Нет! Каждый раз как в первый... Каждого помню... - лицо командира меняется и из уголка глаза бежит слеза. - Нельзя привыкнуть к смерти... своих ребят! Может, это про врагов сказано? Тут заморачиваться не надо... Сделал работу и пошел себе дальше...
Сморгнув слезу, какое-то время молчит:
- Ты как? Не пристрелишь кого-нибудь? - с надеждой смотрит на меня.
- Все нормально, командир, не подведу... Переболел, смирился, теперь не кинусь... Но и жалости во мне не осталось... Я не подведу! - и, помолчав, добавляю. - На мне ведь ответственность за ребят, что живы...
Рогожин улыбается:
- А как парни тебя ждут! Барана у местных выменяли, шашлык маринуют... Помнишь коньяк, который вы с Тунгусом сперли у начштаба?