Мама поддалась на фантазию, заблестела мечтательно глазами. Но Владимир Викторович был более суров и к себе, и к жене, и к сыну:
— Ты помнишь наш с тобой разговор тогда, в начале смуты?
— Пап, конечно. Одно из краеугольных событий в моей жизни. Ты всегда была авторитетом. Вот и тогда направил.
— Ну, это ты, как говорится, хватил. — Отец слабо улыбнулся. — Но неужели с тех пор что-то поменялось? Или кризис пресловутый возрастной настал у тебя? Али усталость какая постигла? — ирония заискрила в глаза Боброва-старшего.
— Усталость, слабость, старость — это все дела понятные. Грусть-печаль иногда съедает, по Лере тужу, футбол опостылел, мерзость отовсюду ржавчиной сыплет. Не это ломает, не это… Вдруг сомнение возникло, нужно ли это всё, что мы делаем. Точнее, даже не то, что делаем, а к чему стремимся. Особенно когда приезжаю в Новосибирск — всё там развивается, люди чисты помыслами, дети нарождаются — на кой им объединение вновь какое-то? Груз такой на хребте позорный тащить в виде Москвы и окрестностей…
— Тр-р-р! Стоп! Ну откуда вот эта хлипкая логика отщепенцев и развалолюбов, которые любят кормиться на костях, собирая крошки с барского стола, когда всё жирное расхватано, а вкусное сожрано?! Сибирь Сибирью, радоваться за них нужно, да, но и других нельзя забывать. Отдельно взятое небольшое и счастливое государство — не есть благо для всех наших людей, для потомков Великого Народа. Да и про Землю в целом нельзя забывать. Одно светлое пятно среди метастазов разрушения не спасёт и не согреет. Куда ты растерял имперское сознание? Где амбиции менять мир к лучшему в целом, а не в своём уютном уголке, доме, семье?
— Отец! Разве ты сам не удалился с театра всех действий? Что ты на свои же вопросы ответишь?
— А это как раз для тебя было сделано — должен быть у человека тихий уголок, куда он в минуты отвлеченья может спрятаться. Где будет окружён заботой и покоем. Я поэтому и ушёл из «Гравита», хотя с Ганжой, другом твоим «единоутробным» до сих пор сотрудничаем.
— Как сотрудничаете?! — очередной сюрприз от Ганжи на это раз был связан с отцом. — Не устают меня, однако, как-то радовать последнее время изумительными новостями. — И что же ты тут ваяешь?
— Ой, прям переполошился. Пишу тут слегка, программирую. Защиту мы выдумываем от зомбирования. Они людям чип, а мы — античип!
— Что-то попахивает их же методами. Ещё скажи, они — люденов, вы — антилюденов.
Отец вновь улыбнулся:
— Пора бы тебе уже идеализм свой поумерить, романтизм приглушить, а мудрости поднабрать. Я, старый, и то понимаю, что мир перевернулся уже давно. Реакция необратима. А наша задача (тех, кто не желает самозабвенно превращаться в безмозглый придаток к розетке и пищеблоку) — самортизировать последствия и придать максимальную долговременность этой, уже изменившейся цивилизации. А ты с шашками наголо хочешь всех порубать и заставить жить людей естественным образом, трудом и в гармонии с природой. Да тебя же, звезду полей, порвут на мелкие кусочки.