Меж избами и небом висели толстые веревки дымов, будто канаты к кладбищу погибших кораблей.
В избу Вертухин вернулся с подробным и убедительным планом. В нужнике ему открылась великая возможность не только достать денег, но и способствовать делу, с коим он был послан на Урал.
— Соблаговолите выслушать, ваше высокоблагородие, — обратился он к полковнику, сей момент как раз погрузившему пальцы в горшок с картошкой.
Белобородов кивнул, свободной рукой выдавливая сопли на пол.
— Михельсон разбит наголову, — сказал Вертухин, — и месяц будет собирать новую команду…
Белобородов, уже набивший рот картошкой, усмехнулся одними пальцами, повертев ими перед губами.
— Той порою, ваша честь, — продолжал Вертухин, — вы отходите на отдых в деревню Некрасову…
— Деревня Некрасова негодна для постоя! — взволнованно сказал Сидор Алексеев. — Там творятся бездельства и грабежи. То рощу у нас порубят, то свиней украдут…
— Следственно, люди там живут благодатно и в достатке и не едят павших кур, — возразил Вертухин.
— Чего ты хочешь? — спросил его Белобородов. — Ты зело умен и ловок. И все время выскальзываешь у меня из рук. По мне так лучше выпороть тебя на конюшне.
— Ваше высокоблагородие! — вскричал Вертухин, коего никогда по-настоящему не пороли, но теоретически он находил сии экзерциции малополезными для себя. — Я в две недели достану для вас десять тысяч рублей, и вы будете ездить не верхом, а в карете цугом.
— Да на что мне ездить цугом?! Цугом можно разворачиваться только на льду Шайтанского пруда. А это пятьдесят верст отселева.
— Тогда двадцать аглицких пушек да пятьдесят пар красных рукавиц с узорами.
— Это дело! И чтоб одна тысяча из десяти была екатеринбургскими рублями.
— С радостию и великим удовольствием!
— Тогда говори, чего придумал.
— В городе Нижнем Тагиле живут братья Черепановы. Отец и сын. Страсть как охота увидеть самоходный дилижанец, ими изобретенный и на деньги господина Лазаревича построенный…
Лазаревич, стоя в углу избы с тулупом в руках, поклонился.
— Поелику дилижанец ходит, — продолжал Вертухин, — и руду возит, и следственно, прибыль приносит, потолику деньги…
— Да как их отнять! — перебил Белобородов, капая с картошки на штаны. — Вить они людишки Демидова, а Демидов зело силен…
— А мы сии деньги выкупим, — сказал Вертухин и поманил Белобородова пальцем на кухню.
Белобородов, очарованный силою десяти тысяч рублей, потерял над Вертухиным всякую власть и на кухню за ним пошел, яко овца.
О чем вполовину голоса говорили Вертухин и Белобородов на кухне, они никому не сказали, но часом позднее Вертухину уже запрягали в сани двух добрых лошадей. Вертухин спешил — промедление было для его дела губительно.