— След того, по чьему наущению она действовала — добавила Ильта.
Дейворт нахмурился.
— С чего вы решили, что за ней кто-то стоял?
Наемница сделала глоток вина, и ответила:
— Она сказала, что ставки больше, чем просто семейная месть.
— И?
— Ее никогда не интересовало что-то большее. Это совсем не ее слова. Такое мог сказать только тот, кто стоял за ней.
Ворвавшаяся в дом полиция, была остановлена Громом, который сунул им в лицо печатку, и прогудел:
— Служба. Вам здесь делать нечего.
Выпроводив полицейских, он вызвал Роана, и вкратце описал ситуацию.
— Ребят, зачем я вас, спрашивается, посылал?
— Защищать Ильту. И на ней ни царапины. Задание выполнено.
— Дейворт там?
— Да.
— Сейчас прибуду. Не расслабляйтесь.
Гром прервал связь, и произнес:
— Нойрам идет.
— Хорошо, — откликнулся Дейворт — он нам потребуется, чтобы замять это дело. Госпожа Крэйт, вы сейчас…
— Оставьте меня. Я в порядке, несмотря на то, что только что убила свою мать.
Ильта припомнила плетение, которым уже давно не пользовалась, и сняла информацию со своей памяти, переводя ее в инфосгусток, который перекинула всем присутствующим.
— Вот наш с ней разговор. Возможно, что вы углядите что-то еще, но меня оставьте в покое. Мне еще надо напиться, выспаться и заняться похоронами матери. После чего, я хотела бы официально отречься от своей семьи.
Последнюю фразу застал входящий в комнату Нойрам.
— Не торопитесь с последним. Это может быть еще полезным. А вот после похорон вам предстоит появление перед Советом, дача показаний, и подтверждение того, что вы все-таки живы.
Он принял тот же инфосгусток, который получили все остальные, мигом отправил его Илиму на обработку, и, проинформировав Ильту о том, что ее будут охранять двадцать шесть пратов в сутки, увел с собой супругов Авенаро.
Дейворт последовал за ними, убедившись в том, что Ильта не собирается творить глупости, в число которых входила бы выпущенная в висок пуля.
Оставшись одна, наемница допила свой бокал, поставила его на подлокотник кресла, и подошла к окну, за которым суетилась полиция и работники городских служб.
— Я убила свою мать. Так почему же ничего нет? Ни сожалений, ни ужаса, ни… ничего. Неужели тот мир настолько меня изменил? Или наоборот, я всегда была такой?
Позади нее беззвучно открылась дверь, и в комнату заглянул Тимур.
— Я так понимаю, что знакомство с твоей мамой отменяется? Хорошо. Одной проблемой меньше. А что касается твоего вопроса — ты не изменилась, с тех пор как мы познакомились. Ты и тогда ни в грош не ставила ни свою, ни чужую жизнь, а сейчас — тем более. Особенно после того, через что тебе пришлось пройти. После такого люди вообще перестают сожалеть о ком угодно.