Девушка с сомнением заглянула в кусты, подозрительно посмотрела на трех друзей.
— А там пауков нет?
— Нету там пауков! — рявкнул Ройс, — Быстро туда! Здесь убийца ходит!
Фелона испуганно пискнула и нырнула в кусты, остальные следом. За стеной склада кусты редели и у забора обнаружился просторный… шалаш не шалаш… настоящий небольшой домик, сколоченный из досок разного размера. Видно ребята мастерили его из того, что нашлось. Двумя стенами ему служил забор, который как раз тут делал поворот, а третьей — стена склада. А вот крышу ему сделали основательную — из черепицы. Правда пришлось потрудиться, чтобы ее вес выдержали стены, для чего по углам поставили толстые столбы, на которых перекрытия и лежали. Внутри домик оказался меблирован пусть и старой потертой, но мебелью: небольшой диванчик, два кресла, в центре круглый дубовый столик. К потолку подвесили бронзовую масляную люстру с тремя светильниками, которые Торен тут же запалил, полумрак отступил — люстра светила на удивление ярко.
Фелона с интересом огляделась и тут же заняла самое мягкое и удобное кресло. Ройс было дернулся к ней, но Мелисса остановила.
— Оставь ее, больше времени на ругань потеряем. — Она обошла занятое свое любимое кресло и села в другое.
— Тесно тут у вас, — поморщилась Фелона.
— Нас устраивает, — буркнул Ройс и замолчал, не зная, что говорить. Они собирались обсудить важные вещи, а теперь что делать? Но и терять время нельзя, если сейчас все не обсудят, то дело придется отложить на завтра, а значит, день потеряют. И их, если догадки верны, не так уж и много осталось.
— А знаете, — вдруг заговорила Фелона, — два дня назад сюда прибыл корабль из арвийской империи! Фрегат! Завтра офицеры дают бал у мэра. Моего папу пригласили.
— Моего тоже, — буркнул Ройс. — У всех тут родителей пригласили.
— А что, вам разве не обидно, что вас не позвали? Я такое платье приготовила, а папа… говорит, что там детям нечего делать… Какой я ребенок? Мне уже четырнадцать! Вот разве вам не обидно? Нет?
— Фелона… помолчи, пожалуйста, — Ройс устало потер виски. — У меня уже голова болит. Не обидно мне, на такие балы только с шестнадцати лет приглашают.
— Я и говорю несправедливо! У меня платье…
— Помолчи, пожалуйста! Мы здесь не платья обсуждать собрались!
— Да? А что?
— Убийцу.
— Ой. Ах да, кстати, я узнавала. Оказывается, двоих убили! И все девушки учились в лицее. Значит, ведь и меня могут убить, да? Какой ужас!
— Мы и хотим что-то сделать, чтобы никого больше не убили!
— Правда?
— Правда. Ты можешь просто помолчать, а?
— Конечно, могу! Мне и папа иногда говорит, что я молчунья. Если не о чем говорить, я и не говорю. Вот когда я перед поездкой была у госпожи Клонье и заказывала наряды, то целых десять минут молчала, когда ткани выбирала. Ужас, правда? И сейчас могу помолчать. Убийцы мне совершенно не интересны. Даже страшно. Вот вам неужели не страшно о таком ужасе говорить? А вдруг и вас убьют?