– Ты нарушил законы воинства Христова. – Черные глаза Шпренгера сверкали злобой.
– На дыбу его! – сладко протянул Инститорис.
– Благодарю тебя, брат Генрих, за истинно христианское милосердие. – Дан поклонился, исподлобья глядя на толстого инквизитора, и тот, как всегда спасовал, отвел глаза.
– Ты забываешься, Клинок. – В голосе Шпренгера звучала плохо сдерживаемая холодная ярость.
Дан промолчал. Он понимал: сейчас его жизнь висит на волоске. Да что там, был уверен: ему инкриминируют, как минимум, пособничество несчастному травнику и сожгут вместо старика. Средневековое правосудие… Но и молча терпеть весь этот бардак он не собирался.
– Ты во всеуслышание объявил колдуна невиновным! Взял на себя решение суда!
– На костер!
– Ты подверг сомнению правоту инквизиции!
– В тиски! В ошейник!! Кожу содрать!!! – визжал Инститорис.
– Подожди, брат Генрих, – досадливо поморщился Шпренгер. – Я хотел бы разобраться. Скажи, Клинок, зачем ты это сделал?
– Он не вервольф, – угрюмо проговорил Дан.
– Откуда ты знаешь?
– Адельгейда тоже не была ни вервольфом, ни ведьмой.
– Она призналась в оборотничестве! – возмутился Инститорис.
– Они все признались. А вервольф как убивал, так и убивает.
– Это ведьмы и колдуны! – Инститорис брызгал слюной. – Святая инквизиция не ошибается! А если и ошибается, то одной девкой меньше, одной больше, неважно. Важно другое: не пропустить ведьму, искоренить зло!